Медкомиссия. 2. Гол, как сокол

Продолжение.

Только для взрослых.

На следующий день я сдал анализы по направлению, которое мне выписала Анна Ивановна. Сегодня забрал результаты, и вечером нужно было идти на приём.

Всё это время я постоянно мысленно возвращался к событиям позавчерашнего дня. Я вспоминал, как я крутился в чём мать родила перед внимательными глазами девушки, не упускающими ни одной детали моего тела. Немыслимые вопросы, которые она задаёт мне с настойчивостью следователя, и на которые я никогда и никому не сказал бы правды. Но ей почему-то выложил то, что и от себя скрывал. Её покрывающееся румянцем лицо и смелые прикосновения рук. Её решительный взгляд и её властность. Её слова. Её ноги. И моё лицо между её ног. Её обнажённость, её запах, её... И мои губы и язык, делающие то, что она захотела. И что хочу я. И от осознавания того, что она это знает, мне ещё больше не по себе.

И сегодня мне предстояла снова встреча с ней и с её коллегой. Как я буду смотреть ей в глаза после всего того, что она знает обо мне, что она говорила мне, и что я делал ей?  

Сказать, что я волновался – ничего не сказать. Волнения добавляла фраза, сказанная ею в конце. За эти два дня я много раз мысленно представлял себе, как я буду выглядеть. И всякий раз понимал, что не стану этого делать.

Оставалось два часа до приёма.

Я разделся и встал напротив зеркала в коридоре. Я смотрел на своё худощавое, но не без мышц, тело – всё-таки, всю жизнь я был довольно спортивным человеком, - и представлял, как я буду выглядеть без волос «там», как выразилась Ана Ивановна.

«Ну, допустим, девушка меня попросила. Допустим, это нравится Ольге Петровне. Но зачем мне это делать? Ради чего? Зачем мне её особое расположение? Тем более, что я не собираюсь косить от армии».

Я взял ножницы и постриг лобок.

Посмотрелся в зеркало ещё раз, и ощутил, как чувство наготы усилилось. Но также внутри, где-то в районе солнечного сплетения появилось и стало просачиваться вниз тонкой струйкой какое-то сладостное ощущение.

Всё ещё сомневаясь в том, стоит ли это делать, я пошёл в ванную, выдавил на помазок изрядную горку крема, и густо намылил лобок. Взял бритву, и снова остановился.

«Потом месяц, если не больше, нельзя будет ходить в общественную баню. Но я и так туда хожу редко. А вот, как на меня посмотрят в армии? »

Я вздохнул. И провёл бритвой по лобку.

Назад дороги не было. Я так и не осознавал, зачем я это делаю.

Я принял душ, осмотрел свой пах и подумал: «Как-то это неэстетично: лобок лысый, а яйца волосатые».

Намылил яички…

Но брить волосы на такой нежной коже, которая елозит туда-сюда, а яйца то и дело выскальзывают из рук – задача не из лёгких. Промучился минут пять, пока не пришла гениальная по своей простоте идея.

«И почему я сразу об этом не подумал? »

Я открыл кран холодной воды, и с минуту из душа поливал яички. Они быстро подобрались, кожа натянулась, и брить стало гораздо легче. Теперь я управился за пару минут, почти не порезавшись.

Обмывшись, я, сжав зубы, смочил все выбритые места одеколоном, и намазал кремом после бритья. И снова прошёл в коридор к зеркалу.

«Н-да…», - пронеслось у меня в голове, когда я увидел себя совершенно обнаженным. Слишком обнажённым.

Мне вспомнилось, что сестра меня прекратила мыть как раз тогда, когда у меня на лобке стали пробиваться волосы. Она увидела это и сказала маме. И тогда мама сказала, что хватит уже ей меня мыть, мол, взрослый уже.

Честно говоря, я потом даже как-то скучал по тому, чтобы она меня мыла. Это вызывало какое-то смутное чувство стыда и вынужденной открытости, от чего в животе появлялось приятное тягучее ощущение какого-то томления.

Вот и сейчас, пока я смотрел на себя в зеркало, то смутное тягучее ощущение в животе, которое было в начале, сейчас оно заметно усилилось, и захватило весь живот.

Я не понимал ещё тогда, что это ощущение означало предвкушение чего-то желанного. Не понимал и не признавался себе в том, что мне хочется, чтобы Ольга Петровна и Анна Ивановна увидели меня в таком виде.

Осознавал я в то время только стыд и тревогу, которые при приближении времени начали сотрясать меня мелкой дрожью.

Я посмотрел на часы. Время. Я оделся и пошёл на приём.