Шел трамвай 9-ый номер

— Невольно вспоминается песня:

Шел трамвай 9-тый номер,

На площадке кто-то помер.

— Кто помер? — я еще до конца не осознал, что, собственно, кукла Лена, сказала, — И что, сейчас семья собирает деньги на его похороны, что ли? Вдова, я надеюсь, безутешна?

— Да Вы, батенька, сегодня туповат-с … Деньги ты переводишь мне на карточку «Мир» за то, что я с тобой сплю. Так я обрела возможность работать по призванию. А это — песня, причем народная. Каким местом ты только думаешь?

— Это место, спешу тебя обрадовать, называется «голова», кукла Лена. А вовсе не то, что ты сейчас так смело предположила.

— Озвучил слухи и домыслы, полностью оторванные от реальной действительности, космополит ты безродный. Так что это брось. Я у тебя патриотически настроенная содержанка. Это моё политическое кредо к твоему сведению.

— А можно без кричащих политических заявлений, кукла Лена? Кухня предназначена не для этого.

— Можно. Потому что о том месте я и не думала. Голова, конечно, кто бы сомневался ...

Ну слава Богу, понял он. Не закончилась и полярная ночь. И теперь лыбиться, стоя у аквариума (см. картинку над текстом). Рыбки молчат — они, типа, умные. А я ему глупости говорю. А песня то — пророческая оказалась! Прикинь?

— Узнав об этом, многие удивленно подняли брови, кукла Лена, — говорю я и замолкаю.   Хотя в моей голове проносится простая, в сущности, мысль:

— Помер на площадке трамвая № 9? Это действительно стало для меня неожиданностью. Потому что, с одной стороны, у нас трамваев нет. Это обласканный солнцем Новый Уренгой, а не столица нашей родины Москва, к примеру. Есть, правда, оленьи упряжки — но это, согласитесь, другое.

Так что даже птица-феникс украинской журналистики Аркадий Бабченко в Новом Уренгое не может себе позволить умереть на площадке трамвая. Даже если вновь захочет это сделать. Потому что, если кто в нашем городе и умирает, то не в трамвае. Но, с другой страны, и кукла Лена зря говорить ничего не будет ...

Да и разговор про смерть в трамвае мне, почему-то, представляется тягостным. Поэтому я, закончив думать мысль, стараюсь сменить тему беседы. А, также, ее интонацию:

— Слушай анекдот, кукла Лена. Ночь, пурга. Встречаются стоматолог с гинекологом …

— Угу. Камни в почках — орудие пролетариата. Я поняла. И оба они евреи, в смысле. А то я твои анекдоты не знаю. Слушай, на ужин я тебе дам коричневые оливки. Соглашайся, говорят, что они повышают потенцию до заоблачных высот.

— Больше всего повышает потенцию рис, кукла Лена. В тех странах, где это основа рациона— население всегда огромно. Взять, к примеру, Бангладеш …

— Не надо брать Бангладеш. Еще не время — с Украиной до конца не разобрались. И меня не лапай — не видишь, у меня плита включена?

Вот дикий обезьян, блин! Ручища убрал, кому сказала. Дождешься ты массовых возмущений представительниц Малых народов Севера, всё-таки, своим поведением, космополит безродный. Не зря про тебя наши бухгалтерши говорят: «Такой развратит и внучку может, сучий потрох. Причем не свою».

После таких слов куклы Лены я обычно безвольно опускаю руки. Вот и сейчас …

— А вот это правильно. Никогда не надо отказываться от вкусного, милый. Так что коричневых оливок я тебе дам всё-таки. Не рис, конечно, но мне наша главная бухгалтерша лично сказала. По секрету. На основе личного опыта.

Лыбится он. Ешь давай, уже всё на столе …