17. 1 Возврашение к Идеалам

Поняв, наконец, бесперспективность ожиданий взаимности от гордой полячки, я решился переключить внимание на ровесницу Дину из соседнего двора, которая выглядела не хуже, и была, не в пример той, общительна  - сама шла на контакт со мной. Но романтические чувства она сама же и отшибла, запустив мне в лицо полную горсть мелкой щебенки, когда юные обитатели соседних домов объявили «гражданскую войну» и пошли «двор на двор». Предательство предполагаемой возлюбленной, ранки и ссадины на распухших моих губах и щеках дали мне понять, что я не готов к такой плате за любовь…

От нравственных колебаний меня избавил очередной переход отца, сменивший украинскую железную дорогу на казахстанскую. Там, в Курорт-Боровом, я сразу попал под обаяние одноклассницы Наденьки, с которой у меня впервые возникли, как бы, реальные романтические отношения – с признаниями, любовным томлением, ожиданием чудес любви– почти, как взаправду, с атрибутами первой любви, случившейся со мной  в 9-10 лет…

На уроках мой напряженный взгляд был все время направлен в ее сторону. Я вздыхал, томился и краснел, но так ничего и не мог придумать, что могло реально сблизить нас. Ничего и не изменилось и после того, как в в одном из пересаживаний моих одноклассников она оказалась со мной за одной партой. Впрочем, как этго "ничего": я смог незаметно вкладывать свои любовные записки в оставленный без присмотра на переменахее портфель. В них и было всего три слова: "Надя, я тебя люблю", но ее это озадачивало, приводило в напряженное недоумение, она вертела головой в начавшемся уроке, пыталась поймать разгадку в мальчишеских взглядах, которые она сама привлекала своим любопытством. И никак она не высказывала предположение в мой адрес, так убедительно я показывал свою непричастность к этой переписке, хоть она иногда в моем, присутствии рядом, вполголоса выговаривала: "Опять эта записка... Не кто же это может быть?!"

I... Но больше соответствует понятию «первая любовь» - это Алла Гейко из параллельного класса Усть-Урюпинской школы, куда меня загнал кочевнический ген моего отца-казака. Третью четверть четвертого класса я начинал уже без Надюшки и других одноклассников по школе Курорт-Борового и целый год я не мог никем ее заменить. Да, меня усадили за парту с веснушчатой Олей Морозовой, я прилежно выполнял ее поручения, как председателя Совета отряда, я пытался примерить ее на замену Наденьки, но…параметры не сходились. Она меня не волновала…

А вот Аллочка…Это случилось уже в шестом классе, когда наши классы объединили и мы оказались в одном…Слишком много одноклассников перешли в другую школу из-за изменения места жительства (построили целый микрорайон!, а кто вообще уехал. Аллочку я заприметил сразу и стал, по привычке, пялиться на нее на уроках и пытаться проводить после школы. Но она жила недалеко от школы и минуты моего счастья были слишком скоротечны.

Я рисовал ее на уроках рисования и с гордостью показывал ее портреты, которые получались узнаваемыми, своим дружкам. И то, на кого я пялился, стало скоро известно всему классу. Однажды, мучительно ища иксы и игреки на классной доске, я услышал страстный шепот одноклассника-второгодника: «Казанов, смотри! » Я перевел взгляд и увидел, что с третьей парты этот верзила показывает листок из альбома, на котором красным карандашом нарисовано пронзенное стрелой сердце и печатными буквами нацарапано: «Алла +Коля = ЛЮБОВЬ». Все повернулись туда, куда я смотрел и класс грохнул от смеха. Смеялась и учительница, которая тут же спохватилась и приказала убрать…это! Выделялись из всех мы с Аллой –  были одинаково красными…

На перемене этот неформальный лидер класса развил драматургию дальше. Он, не выпуская меня с Аллой из класса, сговорившись со своими подручными, подтащил нас друг к другу, заставляя поцеловаться… После этого «позора» я несколько дней не ходил в школу, изображая дома ангину. Алла, как мне стало известно, не придала этому особого значения и даже, как будто, немного возгордилась. Я же, чтобы перевести стрелки внимания от истины, сделал вид, что заинтересовался ее подругой, тоже яркой шатенкой, которая, хоть и одевалась более откровенно, и вела себя, можно сказать, вызывающе, но по-настоящему увлечь меня не могла - отталкивала нарочитой вульгарностью.

Но через некоторое время я вынужден был отказаться от этой маскировки. В мае мы уже вовсю работали на школьном огородном участке за городом, на берегу речки. Солнце давно было по-летнему жарким, мы любили ходить сюда не только из-за любви к прополке, но больше, чтобы позагорать и искупаться, девчонки, а особенно эта Светка, одевали настолько вызывающие купальники, что я стеснялся с ними рядом ходить. Мои спортивные трусики, которые я носил вместо плавок (и без них), не могли скрыть мою высокую озабоченность внешним девичьим видом.

7.

Еще бы, в те времена, когда девичий купальный костюм представлял из себя часто спортивные трусики, которые не только на стадион одевала Алла Гейко, и стилизованную маечку, в крайнем случае, глухой закрытый костюмчик... до ягодиц сзади. Света была одета так, будто она перенеслась на машине времени в современную эпоху. Ее по взрослому развитую грудь с трудом прикрывали два нешироких ультрамариновых лепестка на тесемочках. Плавки смело можно было назвать парой: два таких же лепестка соединялись такими же тесемочками на ее роскошных бедрах, загоревших так, что было ясно: солнечные ванны она принимает, по большей части, не только топ, но и даун-лесс.

Я не пошел с ними купаться, девчонки скоро вернулись, кроме моей мнимой избранницы. Из девчачьего разговора я понял, что Светка пошла с не очень знакомыми старшеклассниками дальше, на плотину, за что ее девчонки сейчас откровенно осуждали.

Пока я обсуждал с ребятами, а не пойти ли нам, мужикам туда, где в одиночестве оставили нашу одноклассницу подруги – как бы чего не вышло?! – тут появилась и она. Но не в привычном агрессивно-вызывающем, победительном виде, а… Ее ультрамариновый купальничек был неаккуратно растянут так, что ее почти целиком вывалившаяся грудь еще более агрессивно привлекала мужское внимание. А плавки, видно, с наспех завязанными тесемочками, отнюдь не скрывали свежие ссадины и синяки на внешней и внутренней стороне бедер.

На расспросы подруг она громко заголосила. Меня и еще кого-то из ребят, подтянувшихся к ним, девчонки без объяснений погнали назад, но мы успели разобрать, что те старшеклассники ее…изнасиловали. «Сначала все было хорошо…Мы плавали…Потом выпили вина…Я легла загорать на спину, раскинув руки…Чтобы и подмышки загорели…А они!!! …Двое за руки держали…Двое за ноги…Тесемки развязали!!!…»

Мнения ребят разделились. Кто-то хотел бежать туда, на плотину… («Как же, станут они ждать! » - сказал кто-то)… Кто-то хотел обратиться к взрослым, учителям, а там и в милицию…(«Не надо! Завтра будет позор на всю школу, на весь город! » - это запрещала она). Сама виновата – к такому решению пришло большинство…

Весь мой мужской интерес к ней у меня (да и не только у меня) после этого пропал. Была в нашем возрасте какая-то инстинктивная брезгливость к девчонкам, раньше времени начавшим половую жизнь, тем более, так…демонстративно, что ли?!... А ей и без обращения в милицию позора хватило. Теперь, когда среди нас обсуждали девчонок, и доходила очередь до нее, ее, без объяснения, согласно называли: «Светка-****ь»!

8.

Как-то заодно у меня значительно погас интерес и к Аллочке. То ли оттого, что они были подружками, то ли потому, что я, поехав на лето в пионерский лагерь, встретил там более яркую «любовь» - Людочку Башмакову…

Как водится, ничего у меня не вышло и с этой Людочкой. «Чем больше женщину мы любим, тем меньше нравимся мы ей»… Это про меня. В пионерском лагере я и подраться успел из-за нее, из-за того, что кто-то толкнул ее в мокрые после дождя кусты… А потом «Я твой дом обхожу стороной, огибаю за целый квартал". Это при том, что жили в одном, практически, квартале и со школьных занятий я ходил за ней одной дорогой, правда, отстав на целый квартал…

9.

У меня были и другие «любови»: Жанна из Уральска в пионерском лагере, когда я перешел в восьмой класс – вылитая кинозвезда 60-х, с потрясающей фигуркой;

10.

Безымянная грузинка из Цхалтубо – когда я на месяц приехал туда лечиться в родоновых ваннах, каждый вечер я выбегал проводить ее взглядом до танцплощадки, большего я позволить себе не мог, да и кавалеры ее не позволили бы.

11-15. Были девушки, вызывавшие острый интерес и из нашего дома. Люда Ческидова, Люда Москаленко, Рита Картамышева – они были на 2-3 года старше меня, уже по-взрослому сформировавшиеся – это те, в кого я был «по-взрослому» влюблен, естественно, без взаимности – да я и не осмелился бы тогда просить у них этой взаимности… Была еще одна, Лена Турчак, тоже на 3 года старше: кудрявая красавица, с яркими глазищами, нестерпимо зеленого цвета. Божественная фигурка перспективной спортсменки... Ездили с ней в столицу, Алма-Ату на соревнования. Двое суток туда и двое суток обратно... Да еще соревнования на одном стадионе... Но так и не осмелился даже заговорить с ней...

И были в школьные года те, с кем у меня в то время отношения складывались более удачно – без любви, но при ручном управлении… Это я вспоминаю тех, которые заполнили паузу в наших с Аллой Гейко отношениях до 9-го класса, когда я пошел серьезно тренироваться в спортивную секцию. Алла тоже туда пошла и пару раз мы с ней съездили на соревнования в Алма-Ату, вместе, на поезде. И хотя, из соображений экономии на выпивку, тренер брал билеты на самый дешевый и, следовательно, самый медленный, поезд, я за три дня туда и три дня обратно, ни о чем не сумел с ней не только договориться, но и вообще поговорить.

Хотя, в нашей команде были такие ушлые ребята, что не только трепаться от зари до зари, но даже сумели и подкормиться за девичий счет. За что я и несколько других «джентльменов» набили им морды…ну и что из того?!

Вернувшись из спортивных поездок, мы с Аллой так и не нашли темы для общения. Да и учиться она перешла в другую школу, а я через год уехал учиться в Москву…

Вернулся я в «город, знакомый до слез» лет через 10-11, уже не тем застенчивым парнишкой, а «племенным жеребцом» - мастером спорта по десятиборью, победителем и чемпионом всесоюзных и международных соревнований, да еще, вдобавок, с незаконченным, правда, высшим образованием лучшего университета страны…

Устроился я (так надо было) на работу в областное телевидение и для отработки своих идеологических заданий вышел на секретаря обкома комсомола. Им оказался, к моему некоторому удивлению, мой одноклассник Вовка Жеребенков, к тому же бывший соперник в спорте на областном уровне. Звезд с неба он не хватал ни там, ни там, но был, очевидно, усидчив и сумел пригодиться на партийной работе.

Удивлять меня он продолжал и дальше. Поговорив о заказанном материале в его кабинете, он предложил зайти к нему пообедать: «Вон мой дом, из окна видно! » Он позвонил по телефону («Чтобы жена приготовила»), а потом и в дверь…

Не готов оказался я – дверь открыла… Алла Гейко. Она была хороша и сейчас. Бесспорно, даже лучше, чем тогда – 11 лет назад. Свежее личико, глаза с поволокой, небрежная  прическа – на пробор по обе стороны (как у актрисы Ларисы Лужиной… А дальше… Того у нее тогда не было: эта тяжелая грудь сквозь декольте – расстегнутого на верхней пуговке пеньюара. Молочно-белые бедра, тоже полуоткрытые, расходящийся халатик доходит в лучшем случае до середины бедра…(Черт, он ведь предупредил, что с гостем… Это для меня она так убралась?!)

«Знакомься, моя жена! » - «А то я не догадался! »

Обед был хорош, меню украинское… Потом они показали в альбоме фотографии своих детишек (сейчас в лагере), показали несколько повзрослевших одноклассников. Вспомнили отличившихся: «Галка Алейникова в Киеве, замужем за солистом ансамбля…» Вовка Агаев (наш хулиган!) летчик-истребитель, парторг эскадрильи…

Алка все время приподнималась, склонялась над альбомом, садилась, бегала на кухню… Я успел рассмотреть у нее почти все, что хотел – и сверху, и снизу, и через полы халатика. Ее по-прежнему лукавые глаза подсказывали мне, что суетится она так не случайно…

Мы вышли из дома и каждый пошел своей дорогой – Вовка к своему партийному Олимпу, я – к автобусной остановке, на студию телевидения…

Но, когда Вовка скрылся в дверях своего дворца, я тоже развернулся обратно…

«Черт, нехорошо, вроде, жены друзей – святое» - «Да какой, к черту, это друг – 10 лет не виделись и не вспоминали друг друга…Да и тогда у нас разные компании были…» - «Нет, нехорошо, жену подбивать на измену…» - «Какая это измена – я ее 15 лет хотел, намного раньше этого комсомольца…Да и она, зря что ли глазками стреляла, подол задирала… Мне бы только проверить – трусики под халатиком были? »…

Дверь она открыла сразу, не спрашивая. Спросила, уже впустив: «Забыл что? »… А глаза такие…Озорные…С поволокой… - «Записную книжку…» И поправился: «Тебя!... »

Правой рукой подтянул к себе, Левой – раздвинул полы пеньюара: «Так и есть – трусики не нужны! »…Пальца вошли в уже ждущее, мокрое, скользкое…перехватил левой рукой, прижал к себе, медленно опустил на пол, на плотный палас… Полы халатика легли по обе стороны ее шикарного тела…

Вот она – ее упругая и нежная грудь, ее молочно-белые бедра… Ворсистый лобок с нежной растительностью, уходящей под низ живота. Ладони – под пульсирующие ягодицы… «Стоп! С себя-то что-нибудь надо снять! » Приподнялся и рывком распахнул  джинсы: пуговица, молния и все вниз – одним движением. «Медленно вплываю в вечность». И, наконец, удовлетворенно зашлепал живот о живот…

«Этого ты ждал 15…Ну пусть – 10 лет?! Ну, свершилось, а что дальше? Ради этого семью разбивать? Какой-никакой, а все-таки, вроде друга…»

Я встал, поднял и ее. Пошлепал ладонью по ее обнаженным «прелестям» Заглянул в ее мглистые, и в то же время, озорные глаза: «Ну, я побежал, а то - не приведи господь!... »

Больше мы с ней не встречались. Володьку на каких-то мероприятиях видел, общались. Она же по тем мероприятиям не ходит… А в гости к нему я больше не напрашивался…

а, кстати, с ее здешней преемницей я тоже встретился, С Людой Башмаковой.    Придумал «романтическую встречу». Адрес ее я помнил, вычислил еще в 7-м классе. Прихватил как-то на почте без спроса служебную тетрадь, внес туда нужные реквизиты: ФИО, адрес, наименование послания… Изготовил бандероль: чьи-то ненужные фото большого формата, пара брошюр и записка с обратным адресом (Телерадиокомитета), номером телефона и просьба позвонить.

Зашел по адресу где-то в полдень, чтобы не столкнуться ни с ней – сразу можно принять неверное решение, ни, не дай бог, с ее мужем, если он есть… Бандероль приняла ее бабка (Дай бог ей еще долгой жизни). Расписалась.

Перезвонила. Встретились. «Зачем это? » - спросила. «Всю жизнь мечтал! » - для нее неубедительно прозвучало. Я даже подумал, а ведь она меня вот так видит в первый раз, возможно, что и забыла, а то и вовсе не помнит. Мы то и разговариваем в первый раз…

Тут я посмотрел на нас в зеркальную витрину и подумал: «А мне это надо? » - «А ей? » Девушка серьезная, не чета Алке, но Алка-то и покраше теперь будет!

И еще я подумал, как время все меняет! Прежде я – неуверенный в себе подросток, с тремя копейками в кармане, одетый в братовы обноски, а теперь… Одно из значительных лиц в городе – редактор телевидения, с московским, университетским образованием, спортсмен высшего разряда, племенной жеребец с виду… И прежняя любовь, пусть и с высшим медицинским образованием, которой остается теперь только ждать внуков…

Ну, хотелось отметиться, не оставлять «несбывшееся» - не всегда все получается. Хотя «50 на 50» - тоже неплохой процент!