Без чулок

— Без чулок, не здороваешься... В чем дело, кукла Лена? Сейчас, не моя рук, положу тебя в кровать и там ты будешь думать над своим поведением.

— Заблеял он боевито, отпусти меня. Телега ускорилась в своем движении к последнему оврагу. Почему твой мобильник не отвечал? Ты же знаешь, что я этого боюсь!

— На подзарядку вчера поставить забыл, извини. Но это не повод встречать меня без чулок.

— Чулки ему подавай! Да я тебя вообще удовольствий лишу. Посмотрю, как ты у меня тогда попрыгаешь. Широко расставив ноги.   Надеюсь, это остановит похождения Колобка с выключенным мобильником надолго.

— А по вечерам воем на луну и скачем по деревьям? Ты мне такую перспективу рисуешь, кукла Лена, мрачноватую?

— У тебя еще есть шанс этого избежать. Посиди пока, я скоро на стол накрою. Расскажи лучше пока что-нибудь трогательное из еврейской жизни.

— Три уважаемые депутатки израильского парламента как-то поругались. Одна из них вице-спикера Кнессета Керен Барак, две другие — также представительницы правящей партии Ликуд Мая Голан и Оснат Марк.

— Надеюсь, девушки не выбирали выражения?  

— Девки оказались огонь! Самое невинное, что прозвучало тогда с высокой трибуны Кнессета, было: «Вы, шлюхи, обе не стоите подошвы моей домашней обуви, ни ты, ни твоя подруга-придурошная на всю голову блондинка! ».

Все остальное там сказанное уходило настолько далеко за рамки нормативной лексики, кукла Ленов, что здесь, в среде буровиков, цитировать это я просто не решаюсь...

— А зря не решаешься, я так хотела обогатить свою речь нецензурной лексикой! Это бы спасло меня от отчаяния и пробудило бы в моем впечатлительном сердце утраченный энтузиазм. Но, в целом, история берущая за душу. Увидеть Иерусалим и умереть там в зоопарке.

— Из последних сил стараюсь, кукла Лена. А вообще, израильский Кнессет существует достаточно давно, с 1948 года. И это парламент с традициями. В нем, в отличии от Рады, к примеру, ни разу не дрались. А вот плюнуть в морду, добавив при этом что-то эмоциональное, от всего сердца — это да, случается...

— Спасибо, про Кнессет я поняла. А как там выборы в Америке?

— В Америке победил нерушимый блок старого взяточника и содержанки. Всё в лучших советских традициях.

— А тебе что, твоя содержанка уже не нравится? Или себя ты взяточником еще молодым душой чувствуешь? Не-ет, я тебя точно нерушимого блока сегодня лишу. Христопродавец.

— Кукла Лена, хочешь я тебе в стихах расскажу, как ты не права?

— Только не надо меня разводить на дискуссию. Взрослую тетю хочешь купить за дешевое зеркальце и бусики? Не выйдет! Нравлюсь я тебе — поддержи рублем! А то недавняя покупка подержанного зонтика и вязанки дров пробила здоровенную брешь в моем и без того скудном бюджете.

А если нет — то я тебе сейчас сама столбиком озвучу длинный список твоих недостатков и прегрешений. И пусть тебе, наконец, будет стыдно. Если ты эту эмоцию еще способен испытывать...

Ну всё, надулся он. Брезгливость смешалась с недоумением и застыли на сморщенном лбу вопросом у бедолаги. А глаза такие грустные, грустные...

Да не вешай ты свой кривой нос, ты же мне на карточку деньги переводишь! Еще не забыл, надеюсь?

— Что-то припоминаю (см. картинку над текстом).

— Припомни, припомни. И тогда у меня для тебя всегда будет полно свободного времени и как раз сегодня на мне случайно окажутся новые кружевные трусики.

Сейчас покажу, если не веришь. Потому что эти деньги я приближаю как могу, скажу тебе не тая.

— Причем тут «не веришь», просто проверил на всякий случай.

— А чулки я готова надеть любые, какие ты мне купишь, по первому требованию. Только поешь сначала...