7

На даче два входа: один из сада, через веранду, другой прямо

напротив калитки, там несколько комнат, есть балонный газ и

холодильник, поэтому всю неделю я могу жить там с детьми,

а на выходные ездить в Таллинн.

Его приятель ездит на дачу только на выходные, поэтому никто

никому мешать не будет. Скоро начнутся каникулы, и хорошо

бы мне отправить Антошку в пионерский лагерь или как они те-

перь называются, но это уж я должна решить сама, может, он

ещё слишком маленький для лагеря.

Кольке я могу сказать, что дача Тамаркина, что она её или ку-

пила, или сняла на лето - это уже не суть важно, с приятелем

он договорится, тем более, что Тамара может приезжать, ско-

лько ей захочется.

Он всё говорил и говорил, строил какие-то планы, Даже не

планы: говорил он очень обдуманно и уверенно, ни минуты

не сомневаясь, что я изначально согласна на всё, что он пре-

дложит. Сначала я слушала его внимательно, а потом его

слова стали доходить до меня, как из приглушённого транзи-

стора, а потом я и вовсе перестала их воспринимать...

Моего лица он не видел, не видел моей реакции на свои раз-

глагольствования. Я лежала, прижавшись к нему, вдыхая за-

пах его тела, ощущая теплоту, которая обволакивала меня, и

наслаждаясь ощущениями, которые возникали в моём теле,

там, где его рука поглаживала меня.

Какая-то часть меня находилась с ним - это моё тело, жажду-

щее ласки и нежности, жаждущее того огромного физического

наслаждения, которое он мне дарил, жаждущее снова попасть

в тот почти неведомый мне мир экстаза, дверь куда он слегка

мне приоткрыл; а другая часть меня - словно отделилась от

наших сплетённых тел и, откуда-то сверху, наблюдала и ана-

лизировала.

Мысли, поначалу нечёткие и расплывчатые, принимали всё бо-

лее конкретную форму. Мысли эти я не отгоняла совсем, а как

бы складывала, собирала, чтобы, оставшись в одиночестве,

рассортировать их и понять что-то. Но что мне нужно понять

- этого я пока не знала.

Я положила руку Ромке на живот и стала накручивать на па-

лец пушистые волосики, выстраивая из них завитки вокруг

пупка, потом мои пальцы опустились ниже и стали поглажи-

вать его находящийся в состоянии покоя член. Губами я потя-

нулась к его груди, захватила сосок и стала щекотать его язы-

ком. Ромкино тело среагировало быстро.

Засмеявшись, он сказал, что я хулигашка и сейчас буду нака-

зана за свой пиратский набег. Каким-то неуловимым движе-

нием он повернул меня так, что я оказалась лежащей на нём.

"Я весь в вашей власти, командуйте парадом", - прошептал

он трагическим тоном, посмотрел на меня хитрющими глазами,

и - несколько движений: мои руки упираются в его плечи, мои

ноги согнуты в коленях и обхватывают его бёдра, он приподни-

мает меня за ягодицы, поддерживает на весу: "Пустите скорее

мой лучший кусочек к себе", - шепчет он и стремительно входит

в меня, надавливая на мои бёдра таким образом, чтобы моё те-

ло плотнее прижималось к нему.

"Двигайся как тебе удобнее, сама регулируй темп, только ста-

райся, чтобы твой клитор постоянно контактировал с моим те-

лом", - говорит он мне. Я следую его указаниям, а он то очень

жадно целует меня в губы, словно хочет их заглотить, то ловит

губами мою грудь, покусывает соски, то слегка царапает мне

спину и ягодицы, то сам помогает мне менять ритм, нажимая

мне на плечи или приподнимая меня и сжимая мне бёдра.

Сладкие волны прокатываются по моему телу, внутри меня

что-то сжимается (Ромка сказал потом, что это оргастическая

манжетка и очень хорошо, что я могу её чувствовать, а ещё

лучше будет, если научусь ею управлять) и разжимается, по-

том словно молния проходит через наши тела, и я лежу, не в

силах пошевелиться, да и Ромка, по моему, в таком же состо-

янии. Мы лежим, прижавшись друг к другу, как два мокрых мы-

шонка, и запах наших тел запоминается мне навсегда.