Знаете ли вы, кто такие денди? Не путать с метросексуалами

Зовут меня Валь Бастет. Будущий великий пророк, предсказавший возвращение в литературу стиля денди.

Спешу поделиться своей радостью нежданной. Вчера в «Букинисте» обнаружила книгу, которую искала последние полгода. Книга одного из апологетов дендизма Жориса-Карла Гюисманса «Наоборот». Сдерживала свои восторги весь вечер, читала крошечными дозами, открывала любую страницу и погружалась в изысканный мир символизма и чистоты стиля. Чистоты стиля жизни. И прошу вас, не требуйте от меня не забывать печальное утверждение эпохи декаданса «Мир состоит в основном из подлецов и дураков». Я завтра вспомню его, а сегодня читаем эти безумные в своей жажде проникать глубоко в суть вещей строки и учимся писать красиво.

Первый пример, как правильно описывать появление, зарождение желания, чтобы читатель смог понять ваши необычные наклонности и захотеть того же.

«Черепаху дез Эссенту вздумалось завести накануне отъезда из Парижа. Однажды, разглядывая серебристые переливы ворса на смолисто-желтом и густо-фиолетовом поле восточного ковра, дез Эссент подумал о том, как хорошо смотрелся бы на нем темный движущийся предмет, который бы подчеркивал

живость узора».

Следующий пример, как не надо оглядываться на рейтинги, тиражи и гонорары. В конце концов, это так мелко, господа.

«Общность вкуса с кем-либо крайне расстраивала дез Эссента. Шумный успех иных картин и книг расхолаживал его, и, когда толпа бралась за их восхваление, он, вдруг начиная видеть в них уязвимые места, отказывал им в благоволении, говоря себе, что прежде ошибся в оценке».

И, наконец, третий пример, он же главный на сегодня. Ответ на вечный вопрос о цели творчества. Лично для меня литература – это нечто настолько сильно бьющее по живому во мне, но в то же время, помогающее мне стать тоньше, потерять грубые, мещанские замашки, взять в руки корзинку из пленной лозы и отправится на рынок за сыром и овощами к завтраку. Читатель не должен нас бояться, и тем более презирать.

«Он давно прогнал их через свое воображение, как металл через фильеру. Подобно новой проволоке — прочной, легкой, тонкой, готовой для следующей фильеры, — книги уплотнились, сократились, закалились, ожидая очередной прогонки. Стремясь к предельному наслаждению, дез Эссент утончил его, сделал почти неосязаемым. В итоге усилился конфликт между собственными идеями и представлениями того мира, в котором он волею случая от рождения пребывал. И теперь он вообще не мог уже найти себе чтения, которое приносило бы подлинное удовлетворение, и охладел даже к книгам, его самого развившим и утончившим».