Просмотр шоу «Маски» на диване с мамой и сидящем в кресле отцом. Тематика: Рассказы секс с мамой

2024 год Санкт-Петербург. Волна летней жары окутала город семь дней подряд. Это немного сводило всех с ума. Вечер принес некоторое облегчение, но даже с наступлением ночи жара в квартире сохранялась на несколько часов, после захода солнца.

Мария Семеновна Райская, давно устала, от изнуряющей жары. Это изнуряло ее, с каждым днем все больше и больше. Она налила себе бокал охлажденного лимонада и прошла с ним в гостиную. На часах показывало десять часов вечера, и вот-вот должно было начаться любимое семейное телевизионное шоу «Маска».

Ее муж, Кирилл, уже удобно устроился в своем любимом кресле недалеко, от телевизора с большим экраном. Он сел на свое место, чтобы посмотреть телевизор двумя часами ранее, и все это время не двигался, за исключением того, чтобы взять пиво из холодильника на кухне. Он уже выпил свою пятую банку «Жигулевского». Его сегодняшний рабочий день был долгим и напряженным, и пиво сделало его голову слегка пьяной, и иногда его глаза закрывались пытаясь его отправить в сон.

Мария Семеновна увидела, как ее восемнадцатилетний сын Геннадий сидел на диване слева и позади кресла его отца Кирилла. Геннадий Кайл, скинул домашние тапочки и положил ноги на низкий журнальный столик перед диваном.

Мария Семеновна заметила, как сильно остыла гостиная. Геннадий установил термостат кондиционера на самую низкую температуру, и кондиционер нагнетал холодный воздух в дом, давая всем членам семьи долгожданное облегчение, от летней изнуряющей жары. Ранее в тот же день, памятуя о палящей дневной температуре, Мария Семеновна надела легкий хлопчатобумажный сарафан, без рукавов с пуговицами спереди. Теперь, в десять часов вечера, было прохладнее, даже немного холодно, и мурашки появились на обнаженных ногах и руках Марии Семеновны.

Когда она повернулась вокруг кресла, чтобы сесть, Мария Семеновна заметила сына и мужа в поле своего зрения. Геннадий был очень похож на своего отца, с короткими светлыми волосами и четко очерченным лицом с сильными чертами лица. Тем не менее, он был выше своего отца, и в то время как его отец стал, каким-то обрюзгшим с большим животом, Геннадий поддерживал свое тело в форме и не давал телу заплывать жиром благодаря постоянным упражнениям по утрам физкультурой.

Мария Семеновна нахмурила брови, увидев фигуру мужа. Она хотела, чтобы он лучше заботился о себе. Мария Семеновна, в отличие от Кирилла, ухаживала за собой. Несмотря на то, что ей было уже сорок пять лет.

Она сохранила внешность своей юности, конечно с поправкой на её возраст. Короткое платье, облегающее и доходящее до середины бедра, мало скрывало сладострастные изгибы Марии Семеновны. Короткие светло-каштановые волосы ниспадали каскадом на обнаженную шею, до плеч.

Бледно-голубыми глазами Мария Семеновна критически посмотрела на положение ног сына.

— Геночка, убери ноги со стола, — сказала Мария Семеновна.

Геннадий убрал ноги, со стола с медлительностью и неохотой недовольного подростка.

«Извини, мама», — сказал он.

Мария Семеновна уже собиралась сесть на другой конец дивана, когда заговорил Кирилл.

— Эй, жена, — сказал Кирилл невнятным голосом, едва слышным от выпитого пива, — возможно, ты не захочешь сидеть там. Я пролил пиво на тот конец дивана на который ты хочешь сесть сейчас. Я пытался убрать его мокрым полотенцем, и теперь там все место мокрое.

"Ой!" — сказала Мария Семеновна. Она наклонилась и понюхала это место на диване. Оно не пахло по правде пивом, так что Кириллу, должно быть, удалось хорошо вытереть его. Но Кирилл был прав. Было очень мокро. Она подумала о том, чтобы что-нибудь бросить на мокрое место, но решила, что лучше оставить ее сушиться.

Мария Семеновна гордилась тем, что заботится о вещах в доме. Ей нравилось, чтобы все было именно так. Было нелегко поддерживать все в таком состоянии, работая пять дней в неделю в институте и мужа, который, казалось, становился все ленивее с каждым днем и неопрятнее. Слава Богу, что ее сын Гена, хотя и был ленивым подростком, во многих своих привычках, часто вызывался помогать ей в уборке, по квартире.

— Вот, мама, — сказал Геннадий, похлопав рукой по дивану с левой стороны, от себя. «Здесь есть место. Я подвинусь, чтобы ты могла сесть рядом со мной. Геннадий прижал ноги как можно дальше к правой стороне дивана.

Мария Семеновна втиснулась рядом с сыном на его половину дивана. На другую сторону дивана она положила маленькую подушку, чтобы сарафан не соприкасался с мокрой частью дивана. Геннадий был одет в шорты, и когда Мария Семеновна села, тепло его ноги удивило ее. То же самое можно сказать и о его твердости ног. Его мышцы бедра прижались к ней, как сталь.

Геннадий почувствовал удивление и удовольствие от того, как прохладная, мягкая кожа ноги его мамы прилегает к его собственной.

Началось телевизионное шоу под названием «Маски». Премьера состоялась на канале «НТВ", год назад и стала их любимой семейной передачей. хитом. Семья садилась смотреть это шоу каждую неделю.

Мария Семеновна снова раздраженно взглянула на своего мужа. Ей хотелось, чтобы он лучше контролировал свое пьянство. Она не возражала, чтобы Кирилл выпил пару баночек пива, чтобы расслабиться, когда возвращался домой после работы. Но в последнее время его распорядок дня включал в себя больше, чем пару банок пива, и к тому времени, когда она выключала телевизор, он часто был пьян. Личная жизнь Марии Семеновны пострадала, из-за пристрастия её мужа Кирилла к алкоголю. В последнее время казалось, что он любит свою выпивку, чем свою жену. Невнимательность Кирилла заставляла ее чувствовать себя постоянно сексуально разочарованной и постоянно возбужденной жаждущей сексуального удовлетворения.

Неумолимая жара последних семи дней, только усугубила ситуацию.

В то время, как Мария Семеновна злилась на своего мужа Кирилла, Геннадий думал, о том, как нога его мамы прижата к нему. Это было удивительно приятно, что было немного странно, подумал Геннадий, потому что это была просто его мама. Геннадий тоже был сексуально взволнован и встревожен. Он ни разу не занимался сексом с тех пор, как трахался зимой с Ниной своей одногрупницей, по институту. Его учеба заставляла его заниматься долгие часы и оставляла его уставшим в конце дня, и у него не было времени на свидания с Ниной. До сих пор единственным сексуальным облегчением, которое он получал за все лето, была мастурбация своего члена. Сидя на диване, он был разгорячен и взволнован, и ему казалось, что его яйца вот-вот лопнут.

Когда пошли вступительные титры шоу, Мария Семеновна внезапно поняла, что от работы кондиционера ей стало неприятно холодно.

«Кирилл! », — сказала она. «Становится немного прохладно. Как ты думаешь, ты мог бы настроить кондиционер на более приемлемую температуру, чтобы не мерзнуть? »

«Ты, что мамочка! », — сказал Кирилл. «Температура кажется мне нормальной. Я думаю, это потому, что ты так легко одета. Вот...

Кирилл схватил красочное вязаное одеяло, висевшее на спинке стула, и, едва отрываясь от экрана телевизора, бросил его жене и сыну. Мария Семеновна схватила его, разложила, по босым ногам и подтянула к груди.

Геннадий покачал головой в ответ на грубость отца.

«Я сделаю это, мама», — сказал он, вставая, чтобы настроить кондиционер.

Она оставила для него место, и через полминуты он вернулся на то же место на диване.

«Ты тоже хочешь одеялом накрыться сыночек? » — спросила она.

Геннадию было не очень холодно, но в комнате было прохладно, и идея разделить одеяло с мамой казалась заманчивой.

«Конечно», — сказал он.

Все трое сидели, наблюдая, за шоу, по телевизору.

«Знаешь, мама», — сказал он. «Одна женщина в жюри похожа на тебя. Ты так не думаешь, папа?

Кирилл хмыкнул, едва уловив вопрос Геннадия сквозь туман своего растущего опьянения.

«Может быть, так же, как твоя мама десять лет назад выглядела, я думаю», — сказал он. — Не знаю.

Его внимание не отвлекалось, от телевизионного экрана. Очевидно, он не хотел, чтобы его прерывали от просмотра шоу в полудреме.

Геннадий наклонился к уху матери.

«Не думаю, что папа обращает внимание на то, что говорит», — прошептал он ей, чтобы отец не услышал. Он указал на экран телевизора. — Она действительно похожа на тебя мама. Но я думаю, что ты выглядишь лучше, чем она.

Мария Семеновна, которая нахмурилась, от грубого ответа своего мужа, оживилась и улыбнулась добрым словам сына. Она похлопала сына рукой, по бедру. И снова она была поражена прочностью его ног на растяжение, а также тем, насколько теплее были его ноги, чем у нее. Геннадий почувствовал легкую электрическую дрожь, от ее прикосновения. Мария Семеновна легонько положила руку на ногу сына, под одеялом.

Однако, как только Мария Семеновна коснулась ноги Геннадия, персонаж телевизионного шоу, быстро стянула с себя всю одежду.

Он чувствовал себя странно, только что сравнив обнаженную свою подружку Нину, со своей мамой. Мама выглядела такой невинной. Он не мог представить, что у нее есть сексуально дикая сторона. Но он задавался вопросом, не сходила ли мама с ума, прежде чем он прогнал эту мысль и сказал себе, что не должен думать о таких вещах.

Тем временем Мария Семеновна с уколом зависти наблюдала за тем, как разворачивается шоу на экране телевизора. «Мы с Кириллом раньше делали такие сексуальные вещи в молодости», — подумала она про себя. Но это было так давно. В последнее время Кирилл, казалось, не очень интересовался сексом, и в тех редких случаях, когда он проявлял интерес, выпивка снижала его способность поддерживать его в тонусе или даже возбуждаться.

Мария Семеновна слегка вздрогнула от сексуальной фантазии о том, что ее возьмут на руки и трахнут грубо на этом диване, мечтала она.

Комната быстро прогрелась с перенастроенным кондиционером. Одеяло, вероятно, больше не было нужно, но Мария Семеновна чувствовала себя уютно и комфортно, лежа под ним с сыном, поэтому она оставила его.

Внезапно на шоу за кадром раздался громкий хлопок. Мария Семеновна испуганно подпрыгнула. Она убрала руку с бедра Геннадия и схватила его за руку. Они сцепили пальцы и, не думая о том, что она делает, притянула его руку к себе, пока она не легла ей на бедро.

Геннадий с удивлением почувствовал, под своими пальцами мягкую, прохладную кожу маминого бедра, потому что его рука была высоко на ее ноге. Сарафан, должно быть, сильно поднялся вверх, по бедрам мамы. Однако он не мог жаловаться на это. Если мама не возражала, то и он не возражал.

Мария Семеновна тоже это почувствовала, и она почувствовала, как тяжела рука сына на ее бедре. Она почувствовала, какое впечатление это произвело. Она также почувствовала, как вся ее правая нога прижалась к его левой, а пальцы на правой ноге слегка коснулись его икры. На секунду она подумала, что, возможно, между ними было слишком много контактов, но если что-то с этим сделать, это привлечет внимание к этому факту, и она решила, что лучше просто оставить все как есть.

Кирилл встал со своего кресла и почесал себе живот.

«Я пойду за еще пивом! », — пробормотал он. «Кто-нибудь хочет чего-нибудь попить? »

Мария Семеновна и Геннадий сказали «Нет».

Мария Семеновна снова неодобрительно посмотрела на мужа. Лень и пиво сказались на его некогда мускулистом телосложении. Она была поражена контрастом между мужем и сыном.

Геннадий, со своей стороны, был раздражен своим отцом, который, казалось, совершенно не ценил маму. Геннадий знал, что много лет назад они были школьными возлюбленными, но это было так давно. Глядя на свою маму и папу сейчас, они выглядели как совершенное несовпадение. Папа становился пухлым и заливал себя алкоголем, в то время как мама все еще выглядела свежей, подтянутой и симпатичной женщиной.

Она выглядела лучше, чем любая из мам его друзей, без сомнений.

После того, как его отец ушел за пивом на кухню, Геннадий посмотрел краем глаза на маму под одеялом. Он раньше не замечал, как сильно ее грудь подпрыгивала, под одеялом. Она поднималась и опускалась вместе с ее дыханием.

Его рука все еще сжимала руку мамы, другая лежала на ее бедре. Он нежно сжал ее руку и похлопал ладонью по бедру. В результате его рука поднялась дальше по ее бедру и продвинула ее тонкий сарафан, еще выше, по ногам.

— Твой папа не очень хорошо себя ведет, сынок, — сказала Мария Семеновна.

«Я знаю, мама! », — сказал Геннадий. «Он должен быть добрее к тебе мамочка! ».

Мария Семеновна боролась со смутным ощущением, что рука сына находится на ее бедре выше, чем должна быть, но его рука не делала ничего плохого, и в этом не было ничего сексуального, поэтому она предположила, что все в порядке. Это было приятно. Она была поражена тем, насколько тело сына было теплее, чем ее. Оно было как раскаленная печь. Под одеялом ей было теплее, чем раньше, но ей все еще нравилось тепло его тела, и она не хотела, чтобы его рука двигалась.

Кирилл вернулся в гостиную, взяв с собой не одну банку пива, а две, одну чтобы выпить сразу, и одну, чтобы держать про запас на случай необходимости.

Мария Семеновна надеялась, что ему не понадобится еще одна. Он уже слишком много выпил, за сегодняшний вечер.

Отец уселся в кресло с тяжелым вздохом. Он защелкнул язычок на пивной банке и вскоре потерялся в просмотре телепередачи в телевизоре.

Мария Семеновна внезапно почувствовала влагу на нижней стороне левого бедра. На правой стороне сиденья дивана не хватало места для двух человек, поэтому ее попка и нога постоянно соскальзывали на другую сторону дивана, которая все еще была мокрой.

«Ой! », — сказала она.

— Что случилось, мама? — спросил Геннадий.

«Я не могу удержаться на этой стороне дивана, потому что слишком мало места, для нас двоих. Моя нога продолжает упираться, во влажную часть дивана», — сказала она.

Геннадий подумал о том, чтобы встать и предложить свое место маме. «Это было бы по-рыцарски», — подумал он. Но потом у него появилась другая идея. Он не был уверен в этом, но, похоже, не было ничего плохого в том, чтобы предложить это маме.

«А если ты сядешь ко мне на колени мамочка? » — спросил он свою маму. Он сказал это так обычно, как только мог. Но внутри, несмотря на тихий голос, который предостерегал его от того, чтобы класть милую попку мамы себе на колени, его сексуально возбуждало, при мысли о том, что тело мамы на нем.

«Ты уверен сыночек? » — спросила мама.

— Не думаешь ли ты, что это будет неудобно для тебя?

«Нет, мама! », — сказал Геннадий. «Ты же мамочка почти ничего не весишь! ».

— Ну ты сказал сынок, — сказала она. «Я знаю, что это неправда».

Она помолчала и сказала тихо чтобы не услышал муж сидящий на кресле впереди их перед телевизором.

«Думаю, мы можем попробовать. Мне действительно не комфортно постоянно ощущать мокрую часть дивана на себе».

Мария Семеновна подняла свою попку и положила ее на колени сына, в то время как Геннадий взял одеяло и снова накрыл им их двоих. Затем он положил свои сильные руки на талию мамы.

— Оо... о! — сказала себе Мария Семеновна, усаживаясь на колени сына.

Что-то большое и твердое толкнуло ее в задницу. Это был член ее сына. Он не был эрегированным, но и не совсем обмякшим. Это было... Где-то посередине. Она не ожидала, что почувствует это, и она не ожидала, что это будет так...

Она не знала, что делать. Казалось неправильным оставаться сидеть на коленях у сына, чувствуя его член таким образом, но было бы неловко привлекать к этому внимание. И тогда ей больше негде было сидеть. После минутного колебания Мария Семеновна решила остаться на месте. Она даже крутила своей дерзкой попкой вперед и назад, чтобы найти нужную часть колен сына, на которой можно было бы устроиться, до конца шоу транслирующегося на экране телевизора.

Контакт с ягодицами его мамы вызвал мощный электрический толчок прямо в член Геннадия. Геннадий почувствовал, как мама извивается у него на коленях. Одеяло начало падать, поэтому он схватил его и поправил так, чтобы оно оставалось над ними. Он не знал, что делать со своими руками, поэтому обхватил их вокруг нее и положил на голые бедра своей мамы, чуть ниже подола ее короткого сарафана.

Мария Семеновна и Геннадий пытались сконцентрироваться на телевизионном шоу, но каждому из них было трудно это сделать. Все внимание Геннадия было сосредоточено на кончиках его пальцев и на том, как прохладная кожа обнаженных бедер его мамы ощущалась, под ними. Он боролся с этим чувством. «Ты не должен думать о своей маме таким образом», — думал он. Но, он ничего не мог с собой поделать. Обнаженное плечо его мамы было перед ним, в нескольких сантиметрах, от него, выглядывая, из-под одеяла. Он увидел тонкую бретельку бюстгальтера - розовую, как он заметил - выступающую сбоку плеча, ее сарафана, без рукавов.

Напряженная сцена действий в телевизионном шоу отвлекла их обоих от того, как они были прижаты друг к другу. Мария Семеновна не могла удержаться от того, чтобы снова не прыгнуть, во время очередного громкого пера технического эффекта. Ее руки крепко сжали руки сына, и когда они снова опустились, его руки были еще выше на ее бедрах, чем раньше.

Мария Семеновна не была уверена, что делает. Что она действительно знала, так это то, что его сильные руки приятно ощущались на ее коже. Она давно не чувствовала на себе таких рук. Его пальцы лежали прямо на подоле ее сарафана, который, как она могла сказать, каким-то образом пополз вверх, по бедрам.

Геннадий тоже не знал, что и думать. Казалось, что он не сделал ничего из того, что мог придумать, чтобы это произошло, его руки легли на прохладные, мягкие бедра мамы. Подол ее короткого сарафана явно был поднят выше, чем раньше, и его руки были прямо по краю его. Он пытался контролировать свои мысли — в конце концов, это была его мама — но не мог отделаться от мысли, что кончики его пальцев, должно быть, находились не более чем в нескольких сантиметрах от мамины трусиков, под сарафаном.

Он задавался вопросом, были ли трусики его мамы розовыми, как ее бюстгальтер.

Геннадий и раньше клал руки на ноги своей девушки Нины, но никогда не чувствовал себя так. Но это была его мама. Его руки будут вести себя хорошо. Они должны были это сделать, подумал он.

Но иногда у рук есть свои собственные цели.

Геннадий растопырил пальцы, как будто им нужно было хорошенько размяться после того, как они лежали неподвижно. Эффект заключался в том, чтобы охватить руками каждую сторону, из маминых бедер и немного прижать подол ее сарафана. Не задумываясь о том, что он делает, он нежно сжимал бедра мамы каждой протянутой рукой.

Для Марии Семеновны это было лучше, чем лучший массаж, и она инстинктивно двигала бедрами вверх и прижималась к сильным пальцам Геннадия. Это движение заставило его пальцы проскользнуть прямо под ее сарафан. Они оба сидели неподвижно, под одеялом. Мария Семеновна была рада, что одеяло накрывало ее, потому что она не хотела, чтобы Кирилл её муж видел, где руки сына на ней. С другой стороны, он, вероятно, был слишком пьян, чтобы заметить это.

Она не знала, что делать. Она подумала, что должна возразить, может быть, шепотом, а может быть, отталкивая руки Геннадия назад. Но она не была уверена, что сможет. Его руки были такими большими и сильными, и они лежали тяжелыми и неумолимыми на ее бедрах. И она подумала, что было бы хуже привлечь внимание к происходящему. В конце концов, на самом деле ничего не произошло. Сказать что-то было бы неловко.

Для Марии Семеновны было важно поступить правильно. Но она не была уверена, как правильно поступить. Кроме того, внутри нее раздался тихий голос, мягкий и едва слышный, но становящийся все более интенсивным, который говорил, что твердые, сильные руки сына на ее бедрах кажутся очень, очень правильными.

Геннадию стало жарко, под одеялом с мамой на коленях. Обычно он сбрасывал одеяло. Но когда папа был буквально в метре от него, он никак не смог бы так упираться руками в ноги мамы, сняв одеяло. Стоило немного согреться, чтобы удержать их там, где они были.

Он пошевелил своим телом, как будто устраиваясь поудобнее, под мамой на сиденье дивана, и пока он это делал, его правая рука переместилась вверх по маминому бедру еще на сантиметр или два.

Теперь он был уверен, что его большой палец находится близко к мамины трусикам. И он знал, что мама тоже это знает. Геннадий знал, что он не эксперт в чтении женщин, но ему было особенно трудно понять, о чем думает мама. Насколько он мог судить, она ничего не сделала, чтобы ободрить его, но и не отговаривала негативно на его манипуляции рук.

Его рука чувствовала себя там хорошо. Он решил оставить её там на минуту и посмотреть, что произойдет дальше...

Шоу продолжилось. Папа, казалось, уже спал. Он не оглянулся и ничего не сказал своей жене и сыну или уже более десяти минут.

Мария Семеновна внезапно поняла, что она взволнована. Все ее тело было напряженным и живым. Ее возбуждало чувство сына к ней. Это было неправильно, не так ли? И все же они не сделали ничего неподобающего. Руки Геннадия были спрятаны, под одеялом. Убрав руки из поля зрения, она могла сидеть и смотреть телевизионную программу и наслаждаться своим возбуждением — чего она давно не испытывала — и притворяться, что на самом деле ничего не происходит.

Но это было. Что-то происходило. Ей нравилось ощущение рук Геннадия на ней. Она задавалась вопросом, нравится ли ему это, что он чувствует, о чем думает. Она думала, что хорошо умеет читать мужчин, но ей было трудно понять, что думает и чувствует её сын в этот момент. Его руки были близко к ее трусикам, в том месте, где их не должно было быть, но они так неподвижно лежали на ней. Они ничего не делали.

Что, если она пошлет ему сигнал? Просто маленький. Что-то едва заметное. Что бы он сделал? Как бы он отреагировал? Она задумалась.

Мария Семеновна извивалась, прижимаясь к нему. Она заметила, что его член - она позволила себе думать о нем как о его члене, а не о писке маленького мальчика - стал больше, чем раньше. Когда она закончила извиваться, ее ноги оказались дальше друг от друга, чем раньше.

Геннадий ответил немедленно, его тело двигалось вместе с ней, чтобы сохранить видимость невинности. Его рука двигалась вверх по ее бедру, пока большой палец не коснулся края ее трусиков. Там он снова остановился.

Сбоку ее трусиков была всего лишь маленькая веревочка. «Ничего себе, мама носит такие сексуальные трусики! », — подумал Геннадий. Он понятия не имел, что его невинно выглядящая мама носит такие крошечные сексуальные трусики.

Едва осознавая, что она делает, Мария Семеновна переместила правое бедро к руке Геннадия. Совсем чуть-чуть.

Это было приглашение. Она знала это, и он знал это, и в этом не было никаких сомнений.

Его член рос, под ее попкой. Она тоже это чувствовала, и ей это нравилось. В ответ она немного прижалась к нему попкой.

Быстрым движением Геннадий переместил правую руку вверх, под ее сарафан и положил ее ей на живот. Он поднял левую руку вверх так, что маленькая полоска ее трусиков оказалась между большим и указательным пальцами. Он просунул палец, под полоску трусиков и слегка прижал её к ее бедренной кости.

Под одеялом становилось очень тепло. Но ни Мария Семеновна, ни Геннадий не возражали, и ни один из них не собирался его снимать.

Мария Семеновна немного наклонилась в сторону, чтобы посмотреть на сына в сторону. Они с Геннадием посмотрели друг другу в глаза. Они не произнесли ни слова, но между ними царило взаимопонимание. Геннадий снова посмотрел на отцовское кресло. Никакого движения со стороны отца не происходило.

Он оглянулся на маму и поцеловал ее в губы. Она улыбнулась в ответ сыну. Ее любящий, сильный и все более крупный сын.

Мария Семеновна не могла притворяться, что этого не происходит. Сын держал ее как любовницу, а не как сын маму. Ее телу это нравилось. Её покалывало, от ощущения его рук на ее животе и на трусиках.

Она посмотрела на спинку кресла, где сидел её муж, чтобы убедиться, что он не смотрит, наклонилась и быстро поцеловала сына в ответ.

Она не могла допустить, чтобы это вышло, из-под контроля. В конце концов, это был ее сын, а муж был рядом с ними обоими. Но она продолжала наслаждаться ощущением рук Геннадия на ней. Она снова повернулась к экрану телевизора и попыталась посмотреть шоу.

Однако сын, уже не смотрел телевизор. Ощущение гладкой кожи мамы на его руках и ее мягкого сладострастного тела в его руках наэлектризовало его, и все чувства были на высоте. Его нос уловил свежий аромат ее волос.

«Маме это явно нравится», — подумал Геннадий. И она не хотела бы устраивать сцену перед отцом. Ее чувство приличия дало бы ему некоторую свободу действий, чтобы продолжать прикасаться к ней.

Он просунул правую руку вниз, по ее животу и между бедрами, и позволил ей лечь прямо на трусики. Он надавил средним пальцем вниз, прямо над тем местом, где, как он предполагал, должна была быть ее киска.

Найдя её, мама отреагировала мгновенно. Она ничего не могла с собой поделать. Она прижалась холмиком к его пальцу, прежде чем успела придумать более подходящий ответ.

«Я не должна была этого делать! », — подумала она. Но она не хотела, чтобы его руки останавливались. Если бы она просто тихо сидела и смотрела телевизор, она могла бы наслаждаться этим и притворяться, что это не происходит одновременно.

Палец сына и холмик киски Марии Семеновны начали двигаться в ритме друг против друга. Она была поражена мастерством сына в обращении пальцем с её киской. Он точно знал, где быть и как нажимать, и она могла сказать, что внизу начинает становиться влажнее. Однако она не могла позволить себе подойти к... Даже в её нынешнем состоянии он бы это заметил. Но палец Геннадия продолжал надавливать на тонкую ткань трусиков на ее киске. Если бы он продолжал, он определенно заставил бы ее кончить.

Но он остановился. Она задавалась вопросом, почему, но недолго.

Его правая рука переместилась, от ее киски к полоске трусиков на правом бедре. Он засунул оба больших пальца, под бока ее трусиков и начал тянуть.

Боже мой! Ее сын собирался снять с нее трусики под одеялом, в то время как муж сидел всего в метре от них.

Она не могла позволить ему этого сделать. Это было слишком рискованно. Ее колени лежали, под одеялом, но ноги были обнажены, под коленями. Если бы муж случайно взглянул...

Но ее тело не слушало ее угрызений совести. Мария Семеновна слегка приподняла попку, чтобы сыну было легче снять трусики.

Трусики были крошечными, и она чувствовала, как тонкий материал снимается с ее бедер. Она посмотрела вниз и увидела движение рук Геннадия, под одеялом, когда они помогли снять трусики с ее ног. Чтобы помочь ему, ей пришлось немного поднять ноги и приблизиться их к себе, а Геннадию пришлось наклониться вперед. Это было нелегко в их позиции, но трусики продолжали сниматься с нее.

Муж сидящий впереди их в своем кресле, ничего не заметил.

Руки Геннадия устремились так далеко, как только могли, поэтому Мария Семеновна наклонилась вперед, чтобы закончить. Она почувствовала, как трусики сползают с ее колен.

Геннадий увидел трусики там, где одеяло заканчивалось у колен его мамы. Они были розовыми, блестящими и очень, очень крошечными. Он не мог быть уверен, но ему показалось, что он увидел слегка затемненное пятно, которое, как он догадался, было влажным.

Вскоре он узнает, насколько мокрая мама...

И Мария Семеновна, и Геннадий наблюдали, как трусики скрылись из виду за краем дивана. Кирилл все еще не заметил. Ногой Мария Семеновна попыталась засунуть трусики, под диван. Это было невероятно рискованно, но был большой шанс, что Кирилл, в его нынешнем состоянии, не заметит их.

Марии Семеновне становилось все труднее оставаться пассивной в отношении происходящего. Она знала, что это неправильно, но ее тело наполнилось сексуальным возбуждением и желанием.

Руки сына — эти удивительные руки, подумала Мария Семеновна, — вернулись к ее сарафану. Затем Геннадий начал расстегивать сарафан, начиная с нижней пуговицы.

Мария Семеновна поняла, что сын собирается раздеть ее догола под одеялом, рядом сидящим впереди их в кресле мужем. Она должна была остановить его.

Но она не смогла это сделать...

Геннадий быстро закончил расстегивать пуговицы, затем отодвинул края ее сарафана подальше от ее тела, под одеялом. Затем Мария Семеновна почувствовала его руки на своей груди, одетой в бюстгальтер. Его пальцы, исследуя ее грудь и бюстгальтер, нашли застежку спереди бюстгальтера и проворно расстегнули ее. Чашечки бюстгальтера отскочили, от ее груди. И Мария Семеновна, и Геннадий слышали, как он отстегивается. Внимание Кирилла не ослабевало от шоу, поэтому они догадались, что он его не слышал.

Мария Семеновна почувствовала, под собой твердый, как камень, член своего сильного сына, и прижалась к нему своей задницей. Ее способность сопротивляться ему быстро исчезала.

Геннадий схватил грудь своей матери, под одеялом. Он ущипнул ее за соски и удивился тому, насколько они длинные и твердые.

Одна рука осталась на груди мамы, а другая скользнула вниз по ее туловищу к месту откуда росли ноги его мамы. Мария Семеновна раздвинула ноги пошире, чтобы вместить его руку, когда она добралась до нее. Геннадий скользнул пальцем вниз по ее клитору и по мясистой киске под ним. Мама, уже обливалась выделяемыми влагалищем соками. Геннадий погрузил во влагалище мамы палец.

Геннадий трахал пальцами свою маму, под одеялом. Она подавила вздох. Теперь она полностью отдала свое тело сыну, и ей это нравилось. Она принадлежала ему, с ней можно было играть и делать с ней все, что он хотел, под одеялом на диване.

Но она все еще должна была быть осторожна, чтобы не позволить муженьку узнать, что происходит.

Внезапно заговорил Кирилл. Его голос испугал их обоих, и их тела дернулись, под одеялом.

«Кажется, я заснул ненадолго? », — сказал он. «Вам, нравится шоу? »

Кирилл наклонился в кресле и повернулся к ним.

Мария Семеновна и Геннадий застыли под одеялом, оба не двигаясь. Только палец Геннадия продолжал двигаться, входя и выходя из мокрой киски мамы, пока его отец смотрел на них сидящих на диване, под одеялом. Геннадий шевелил только пальцем. Его рука лежала неподвижно, чтобы отец не заметил подозрительного движения, под одеялом.

Мария Семеновна посмотрела на мужа и ничего не сказала. Ее нижнее белье и сарафан были сняты с нее или откинуты, и она осознавала, насколько голой была под одеялом. И, конечно же, она чувствовала толстые пальцы сына в своей влажной киске и его твердый член, прижатый к ее заднице.

К счастью, Мария Семеновна и Геннадий заметили, что глаза Кирилла с трудом фокусируются после выпитых семи банок пива. Кроме того, он выглядел усталым. Его взгляд скользнул, по сыну и жене, без всякого намека на то, что он понимает, что происходит.

— Мне нужно в туалет, — объявил он и снова встал, еще более неуверенно, чем раньше.

Он вышел из гостиной в коридор, а Мария Семеновна и Геннадий остались на месте, пока дверь ванной комнаты не закрылась и не заперлась.

Когда они услышали звук замка, Мария Семеновна сбросила одеяло и повернулась к своему сыну.

Не колеблясь ни секунды, она повернулась, сняла свою попку с колен Геннадия и опустилась на колени рядом с ним. Теперь ее не волновала влага на любовном отверстии влагалища. Все, о чем она заботилась, это достать руками твердый член, который прижимался к ее ягодицам последние полчаса.

Геннадий с изумлением смотрел на свою маму, обнаженную и великолепную, с полными грудями, подпрыгивающими, от волнения в нескольких сантиметрах от него, спускающиеся к ширинке его шортов. Она расстегнула молнию и вытащила его член и, сжимая одной рукой его член, безошибочно направляла его мужское достоинство в свой нетерпеливый рот.

«Ну, вот и все», — подумал Геннадий. У его мамы была дикая сексуальная потребность. Она была такой же дикой и голодной до члена, как его девушка Нина И намного жарче.

Сначала Мария Семеновна впустила в рот только головку члена Геннадия. Ее язык вращался вокруг кончика, чтобы слизать пред сперму. Её было много, больше, чем она когда-либо сталкивалась. Головка члена ее сына была большой и выпуклой, во рту, и она наслаждалась соленостью жидкости пред спермы своего сына. Когда она закончила, она открыла рот шире и надавила вниз, чтобы взять от него как можно больше.

Она не могла взять столько, сколько хотела члена, не сразу, потому что он был больше, чем она ожидала. Член был крупнее чем у его отца, это было точно. Она представила, как говорит своему мужу: «Член твоего сына такой большой, и он так приятен мне во рту — намного лучше, чем твой». Похоть затуманила все остальные мысли Марии Семеновны.

Мария Семеновна так и не овладела искусством глубокого заглатывания члена, но до сих пор она никогда не жалела о своем недостатке мастерства, потому что единственным способом взять в рот всего своего большого твердого сына было глотать его до тех пор, пока головка его члена не коснется задней части ее горла, и она захочет его до последнего сантиметра. Она продолжала брать его до тех пор, пока ее горло не заткнуло рот и глаза не слезились, но она не позволила этому остановить ее. Боже, она так сильно этого хотела. Когда головка члена исчезла в глубине ее рта, она продолжала свой язык вращаться по его набухшему члену, отслеживая его длину и вращаясь вокруг его обхвата.

Геннадий легонько положил руки на пышные волосы мамы, не веря в то, что он видел и чувствовал. Он откинул голову назад и под углом, чтобы получить наилучший вид, и убрал пригоршню волос с ее лица, чтобы видеть, как его твердый член исчезает в красивом ротике его мамы.

Мама оттянула рот назад, ее пышные губы прижались к нему, пока между ее губ не оказалось не более головки члена. А затем она снова погрузилась вниз.

Геннадий запрокинул голову назад и застонал в потолок, пока мама обслуживала его член, ее голова дико качалась вверх и вниз. Ощущение было просто райским.

Затем они оба услышали, как раздался смыв в унитазе и открылась дверь ванной комнаты в коридоре. За ним последовали тяжелые шаги отца возвращающего к своему креслу.

Одной рукой Геннадий надавил на голову своей мамы, чтобы удержать ее на месте и не дать ей двигаться, а другой он собрал все, что мог, из одеяла и набросил его на ее обнаженное тело.

Папа шел по коридору и возвращался в гостиную. Он стоял в глубине комнаты, достаточно далеко, чтобы Геннадию казалось, что он не может разглядеть выпуклое одеяло, которым была укутана мама на его коленях.

Геннадий посмотрел на экран телевизора, как бы решая, есть ли там что-то, что требует дальнейшего просмотра. Телевизионное шоу продолжало идти, но никто из них понятия не имел, что происходит.

Отец неопределенно указал на телевизор.

«Они узнали, кто под маской? » — спросил отец.

Геннадий понятия не имел, о чем говорит его отец, но решил подыграть.

«Да, папа», — сказал он. «Я думаю, они отгадали, кто скрывается, под маской! ». Это было все, что он мог сказать.

— Да, ну, — сказал отец.

Кирилл оглядел комнату.

«Где мама? » — спросил он.

— Где, — сказал Геннадий, — кажется, она пошла на кухню, за чем-то.

Казалось, это удовлетворило отца, который не мог ясно мыслить. Он повернулся и направился в свою спальню. Он немного покачивался при ходьбе.

«Я иду спать», — сказал он. «Вы двое просто продолжаете делать то, что делаете. Увидимся утром! ».

— Спокойной ночи папа!

Когда неуклюжие шаги отца стали тише и Геннадий услышал, как закрывается дверь спальни родителей, он сбросил одеяло с мамы.

Она посмотрела на него, неподвижная, как мышь, широко распахнув глаза, красные губы все еще обхватывали его толстый член.

Геннадий смотрел на маму почти минуту, пока она ласково ухаживала за ним.

«Садись, мама», — сказал он.

Мама была голой спереди, но сарафан и бюстгальтер все еще облегали ее спину. Геннадий стянул их с нее. Затем он стянул с себя футболку и быстрым движением скинул шорты и трусы.

Геннадий и Мария Семеновна сидели голые вместе. Их тела блестели легкой пленкой пота в тусклом, мерцающем свете, исходящем от телевизора. Остальная часть комнаты лежала в темноте.

— Я больше не могу этого терпеть, мама, — сказал Геннадий почти хриплым шепотом.

— Я должен тебя трахнуть сейчас.

Мария Семеновна уставилась на своего сына, обнаженного. Ее грудь вздымалась, от ее глубоких вдохов. Часом ранее было бы немыслимо услышать то, что он ей только что сказал, и она не могла представить себе, что будет сидеть голой, со своим сыном так, как сейчас. Но, за час может произойти многое. Теперь Мария Семеновна знала, что он ее трахнет, и она хотела, чтобы он трахнул ее.

Геннадий окинул взглядом обнаженное тело своей мамы — грудь, плоский живот, стройные ноги и толстые, дикие губы киски между ними. Он схватил маму, за бедра руками.

Мария Семеновна почувствовала, как ее поднимают с удивительной легкостью. Она знала, что делает ее сын, но удивлялась тому, с какой легкостью он это делал. Она раздвинула ноги в ожидании и приготовилась. Она собиралась испытать своего сына так, как никогда не мечтала.

И она хотела этого, больше всего на свете.

Член Геннадия стоял прямо, твердо и невероятно долго, над его коленями, и он держал, над ним свою симпатичную мамочку. Затем он потянул ее на себя.

Головка члена Геннадия, без колебаний нашла свою цель. Он почувствовал, как твердый кончик головки члена надавил на мясистые половые губы мамы и раздвинул их назад и в стороны, а затем почувствовал, как скользит в ее влагалище. Глубже, глубже, глубже; Он продолжал давить своим членом входя все глубже во влагалище мамы.

Марии Семеновне потребовалось все самообладание, чтобы перестать плакать, от того, что ее сын пронзил ее своим монстром.

Ни один мужчина никогда не наполнял ее так полно и не погружался, так глубоко. Она и подумать не могла, что сможет взять такой большой член так глубоко в своё влагалище. Конечно, это бы что-то новое? Но нет, каким-то образом ее тело полностью вместило член ее сына.

Мария Семеновна почувствовала, как Геннадий крепче схватил ее за бедра и еще глубже втолкнул свой член в нее. Она была поражена и обеспокоена тем, что ее тело не сможет вместить его, поэтому она попыталась покачивать своим телом в том же направлении, что и его член. Но Геннадий не позволил ей этого делать. Его хватка на ее бедрах была как железо, и он не дал ей отстраниться, вонзая свой член в нее до упора, так глубоко, как только мог, касаясь матки.

Мария Семеновна застонала. Она ничего не могла с собой поделать. Ей приходилось надеяться, что муж уже спит или не слышит ее стоны, через закрытую дверь спальни.

Затем Геннадий поднял ее тело вверх и снова сильно опустил вниз. Вверх и вниз, покачиваясь на ней, сын трахал свою симпатичную мамочку у себя на коленях.

Мария Семеновна перестала сопротивляться и сдалась под натиском большого члена сына.

Геннадий испытывал неумолимую потребность, подогреваемый жарой и днями разочарования, а также видом своей красивой матери, насаженной на его член и явно наслаждающейся своим подчинением ему. Он входил в нее снова и снова, с каждым глубоким толчком заявляя о своих притязаниях на тело своей мамы.

Трахнув ее у себя на коленях в течение нескольких минут, Геннадий поднял себя и свою маму с дивана. Мария Семеновна восхищалась его силой и его способностью так легко двигать ею, как ему хотелось.

Крепко прижав маму к своему телу, Геннадий повернулся и положил маму спиной на диван. Он все еще был внутри нее, и он не отпускал ее, укладывая назад, до упора и раздвигая ее ноги, чтобы насладиться видом своей твердости, зарытой в ней по самую рукоять.

Затем он начал трахать ее в быстром ритме, который становился, еще быстрее, по мере того, как он продолжал.

Геннадий взял ноги мамы в свои сильные руки и раздвинул их еще дальше, чтобы он мог насладиться ее видом и войти в нее глубже.

Он с благоговением посмотрел на маму, под собой. Все ее тело дрожало, от силы жесткого секса, а ее груди подпрыгивали и покачивались, ее твердые, длинные соски указывали, во все стороны.

«Нет ничего лучше, чем трахнуть свою мать», — подумал Геннадий. Ничто во всем мире, не сравнится с этим.

Мария Семеновна вообще не могла думать. Она была чистым ощущением - блаженством, радостью, страстью, капитуляцией - под шквалом неустанных ударов сына по ее телу.

Геннадий почувствовал, как прилив воздуха приближается к нему. Это бурлило внутри него, и он не собирался сдерживаться. Недельный запас спермы был уже в пути.

«Это тебе, мама! От меня», — подумал он.

Он извергся внутрь нее, наполняя ее своим семенем. Густой рывок за густым рывком.

Мария Семеновна почувствовала, как ее тело сдается, и она тоже кончила. Ее тело неудержимо сопротивлялось сыну.

Геннадий все еще наполнял ее, но он хотел это увидеть. Он вытащил и направил свой член на живот мамы. Толстые веревки белой спермы брызнули и разбрызгались по ней — в основном на животе, но капли попали на её бедра и киску, а также немного ее на груди.

Он качал свой член рукой, чтобы опорожнить себя на маму. Ее тело билось в спазмах и раскачивалось от самоотверженности, пока он это делал, а оргазм продолжал проноситься, через нее волнами.

Они замедлили ход. Их тела стали неподвижными и тихими, и они смотрели друг другу в глаза.

Мария Семеновна посмотрела на толстый слой белой слизи семени на животе. Она наклонилась и размазала его по своему животу. Затем она зачерпнула её, как можно больше двумя пальцами и поднесла их ко рту. Она облизнула пальцы с громким причмокиванием.

Геннадий протянул руку. Он с любовью провел им по мокрому от пота, забрызганному спермой телу своей мамы.

«Думаю, тебе придется принять душ мамочка! », — сказал Геннадий.

— Что бы подумал папа, если бы нашел тебя с моей спермой, по всему телу?

«Я не собираюсь принимать душ сыночек! », — сказала она. «Я ложусь спать вот так, отмеченной тобой. Она высохнет на мне, и я смогу смыть её утром. Твой папа слишком пьян, чтобы заметить это.

Геннадий сел на диван и обнял маму. Он нежно обнял ее.

Кондиционер был включен на более теплый воздух почти час, и летняя жара вернулась в гостиную, но Мария Семеновна не возражала. Она сидела горячая и липкая на руках у сына, и ей это нравилось. Жара вызвала страсть, которую она никогда раньше не испытывала, и она не хотела ее отпускать.

Мерцающий свет телевизора отвлекал их. Мария Семеновна и Геннадий, мать и сын, одновременно повернулись к экрану. Шоу закончилось, и пошли титры.

— Мне нравится это шоу, — сказала Мария Семеновна, прижимаясь к шее сына и тяжело дыша ему в ухо.

Геннадий согласился. Он не мог дождаться следующего раза секса с мамой...