Цыпочки. Часть 2

Нежданно-негаданно. Люба

Вот так и начался наш с Томой роман, который в принципе длится до сих пор. Да-да-да, все именно так, как не парадоксально это звучит. Безусловно, жизнь на текущий момент расбросала всех нас по разным уголкам Земли и мы с Томой давно уже не проводили чудесные часы в одной постели, но все же находим время и стараемся общаться хотя бы по интернету.

Эта женщина многому меня научила, особенно в области отношений с прекрасным полом и я всегда буду ей благодарен за это. Во-первых, за то, что, благодаря ей, я хорошо понял и рассудком, и телом, как прекрасна любовь и что такое, когда женщина действительно отдается в полном смысле этого слова со всей своей нерастраченной страстью и пылом.

Кроме этого Тома была умной и в ее голове давно уже не свистели дурацкие мысли, столь характерные для молодых и взбалмошных девиц. Она прекрасно понимала, что нет никакого смысла объявлять меня своим почетным трофеем и каким-либо образом привязывать меня к своей юбке. Она как-то по-матерински старалась заботиться обо мне, готовила мне всяческие вкусности и кормила у себя дома вкусными обедами. Можно вполне определенно сказать, что Тома была для меня матерью, старшей сестрой и любовницей одновременно. Вполне понимаю, что это сильно напоминает инцест, но из песни слов не выкинешь. Все было именно так, как я только что сказал.

— Тебе надо много сил, чтобы их всегда хватало на меня, — так она подсмеивалась надо мной, когда я жаловался ей, что уже сыт по горло всякой вкуснятиной. — А я женщина жадная и обожаю, когда ты меня любишь долго и страстно.

В ответ я обычно ловил ее за руку, усаживал себе на колени, целовал и предлагал немедленно переместиться в ее девичью кроватку, ставшую нашим с ней ложем любви. Безусловно, именно там мы вскоре и оказывались со всеми дальнейшими радостями желанного совокупления.

Тома к тому времени уже поставила ВМС (внутриматочную спираль) и необходимость сразу после секса мчаться в ванную, чтобы не позволить моим сперматозоидам обрюхатить мою любовницу, отпала окончательно и бесповоротно. Поэтому очень часто мы часами не вылазили из постели и любовные сражения следовали один за другим.

Так прошло несколько месяцев наслаждения и познания друг друга. И вот в лихую годину мою подружку отправили на несколько недель в длительную командировку для обмена опытом куда-то в подмосковье.

А я уже привык к регулярному и весьма желанному сексу, да и просто скучал без Тамары. Мне не хватало ее голоса, улыбки и просто обычного разговора с ней. У меня постоянно было грустное настроение, которое я из всех сил старался заглушить работой. Но честно говоря, получалось не очень. Оставшиеся цыпочки видели мое состояние, старались меня привести в нормальное состояние, но из этого тоже ничего не выходило.

Из сомнабулического состояния меня вывел мелодичный женский голос:

— Костя, я могу попросить тебя об услуге?

Я пришел в себя и вопросительно уставился на Любу — самую младшую из цыпочек, которая скромно стояла возле моего письменного стола и гипнотизировала меня своими своими огромными глазищами. Она заметила, что я внимательно слушаю продолжение ее просьбы, и не замедлила ее озвучить:

— Мне кровь из носа надо закончить в эти выходные квартальный отчет. Иначе отделу не видать прогрессивку, как своих ушей. (Любопытно, сейчас кто-нибудь знает значение слова "прогрессивка"?!) Буду работать дома, но есть проблема. Все нужные мне для отчета данные хранятся вот в тех тяжеленных папках, — и она указала изящным пальчиком на кипу канцелярских скоросшивателей на своем столе.

— Поможешь дотащить все это ко мне домой? — с надеждой в голосе спросила она.

— Нет, брошу тебя на произвол судьбы! — съязвил я в ответ. — И буду глумиться, наблюдая, как ты тащишь свою макулатуру.

В то время я уже был на "ты" со всеми цыпочками кроме Вали. Но сейчас это не важно. Поэтому не буду забегать вперед и продолжу свой рассказ.

Как я уже сказал ранее, Люба была самой молоденькой из цыпочек и разница в возрасте между нами была всего лишь лет десять. Чтобы описать ее, я предложу вам найти и посмотреть фотографии знаменитой европейской и голливудской кинозвезды Одри Хепберн. Любочка была на нее очень похожа внешне, а также обладала общепризнанным среди цыпочек прозвищем "грация". А я называл ее просто "статуэточкой". Ведь фигурка у нее была действительно очень грациозной. Видимо, сказалась хорошая наследственность и занятия художественной гимнастикой в юности. Спортивных вершин она не покорила, но красоту и грацию, свойственную гимнасткам, приобрела. Правда, в семейной жизни ей не очень повезло. Она была разведена, как и Тамара. Но причина развода Любы была не в трагедии, как это случилось с Томой, а в том, что Любин муж был большим гулякой и бабником. Ему не удалось скрыть свои амурные похождения от красавицы-жены, а Люба не согласилась мириться с изменами мужа и решительно указала ему на дверь, когда ее долготерпению пришел конец. Он просил прощения, клялся, что никогда более не будет изменять, но ничего ему не помогло. Незадачливый изменщик убрался жить к своим родителям, но уже через пару недель утешился с новой женщиной, которая несколько позже стала его новой женой.

Наконец-то наш последний рабочий день недели закончился и мы идем по направлению к Любиному дому. Чертовы папки действительно были тяжелыми, а веревка, которой они были увязаны, больно резала мои пальцы. Я пыхтел и продолжал тащить свой груз, как Сизиф тащил свой камень на вершину горы. Люба видела мои усилия и неоднократно предлагала свою помощь, но я гордо отказывался.

Все в жизни заканчивается, закончился и этот каторжный труд. Ну, ладно! Согласен, что это вовсе не каторжный труд, но все равно было тяжело. Я с наслаждением поставил чертовые папки с бумагами на указанное Любой место, с трудом разлепил друг от друга изрезанные веревкой пальцы и с удовольствием подставил руки под струю благодатно холодной воды из крана на кухне.

— Сейчас-сейчас, — Люба мигом надела передник и хлопотала на кухне. — Сварю тебе кофе, который ты сегодня заслужил вне всякого сомнения.

— Ой! — она остановилась. Ей в голову явно пришла другая идея. — А давай я тебя покормлю?! Ты наверняка голоден. Ведь Томочки сейчас нет, поэтому накормить тебя могу только я. Тем более, что, как будто предчувствовала гостей сегодня, и приготовила вчера котлет с картофельным пюре. Будешь есть? Прошу тебя не убей меня отказом.

Последняя ее фраза, сказанная умоляющим тоном, рассмешила меня и я был не в силах отказаться. Котлеты с пюре были выше всяческих похвал и вскоре я был сыт и, видимо, поэтому мое настроение было не столь меланхоличным, как еще совсем недавно, а вполне благодушным.

Мы с Любочкой пили кофе, сваренным по-турецки, курили и болтали о разных пустяках. Внезапно моей "статуэтке" пришла неожиданная мысль в голову:

— Костик, а не выпить ли нам по рюмашке в честь окончания рабочей недели? — она подумала и добавила. — И я очень благодарна тебе за помощь с моей макулатурой.

— Макулатура — это пустяк! — возразил я. — А вот вкусный ужин и компания красивой женщины действительно вызывают у меня восторг и восхищение. И я просто не в силах отказаться от рюмки-другой.

Люба скромно отмахнулась от меня, но ее порозовевшие от удовольствия щечки прямо указывали, что мой комплимент не прошел мимо ее ушек.

Она мигом достала из старинного, весьма почтенного вида серванта бутылку с довольно красочной этикеткой и пару хрустальных рюмок. Вероятно, кое-кто из вас помнит времена, когда достаток в средней советской семье определялся наличием мебельного гарнитура производства ГДР или Румынии, набором хрустальной посуды и наличием полок, наполненных различными книгами. Желательно из подписных изданий. Еще не пришло время различной аудио- и видео-электроники и советский народ действительно много читал. Поэтому книги весьма ценились и многое говорили про интеллект их владельца.

В бутылке оказался какой-то довольно крепкий по градусам ликер, название которого я сейчас не припомню. Мы с Любой как-то совершенно незаметно убрали полбутылки коварного напитка. Языки у нас хорошо развязались и я сам себе казался очень остроумным. Любе тоже было очень весело и она охотно смеялась каждой моей шутке или истории.

Помнится, что я стал рассказывать своей благодарной слушательнице про шиацу — хитрый массаж биологически активных точек человеческого тела. Этот массаж пришел в нашу страну то ли из Японии, то ли из Китая, а может быть еще из какой-то страны Юго-Восточной Азии. В то время так совпали звезды, что один мой знакомый предложил мне участие в одном проекте, связанном с этим видом массажа. Я согласился и в результате мне пришлось познакомиться с некоторыми теоретическими и практическими аспектами шиацу. Я плел Любе истории о движении энергии Цигун по энергетическим каналам, открытым еще в седой древности тамошними мудрецами с раскосыми глазами и белоснежными бороденками. Большие глаза моей собеседницы стали еще больше. Она была просто очарована моей болтовней о чудодейственном шиацу. Для большей достоверности своего рассказа я позволил себе продемонстрировать свои целительские способности шиацу-массажиста, нажимая нужные точки на красивых ручках почти загипнотизированной Любы.

Не знаю, был ли я настолько убедителен или мои россказни ввели мою подружку-цыпочку в некое подобие гипнотического транса, но Люба безоговорочно признала благодатное действие моего массажа на нее.

— К сожалению, большинство точек, которые необходимо промассировать, сейчас недоступны, — скромно заметил я и, заметив чуть недоуменный взгляд женщины, пояснил. — Ты же в одежде, а через нее невозможно воздействовать на биоактивные точки.

Люба рассмеялась, видимо, отчетливо понимая мои столь прозрачные намеки. Потом немного подумала, вскочила на ноги и, взяв меня за руку, повела в свою спальню, посреди которой стояло солидное супружеское ложе, на котором, как я подозреваю, она чаще всего проводила ночи одна. Хотя кто же ее знает?! Я же свечу не держал!

Постель была мигом разобрана. Люба милостиво предоставила мне возможность раздеть ее и оставить только в красивом нижнем белье.

— Думаю, что для массажа этого вполне достаточно, — хихикнула она. — Кстати я надеюсь, что ты не собираешься быть в моей постели в своей верхней одежде?

Был вынужден признать ее правоту и разделся быстрее, чем даже это требовали армейские нормативы в наше время.

Теперь вы можете представить в своем воображении чудесную картину красивой молодой женщины тридцати с небольшим лет, лежащей в полупрозрачном белье на белоснежной постели. Даже сейчас меня охватывает чувство сладостной истомы при этом воспоминании.

Я собрал мысли в кучку и, как мог, начал воздействовать на биоточки Любы. Не спрашивайте меня о подробностях, но сейчас мне помнится, что я деятельно массировал красивое тело Любы там, где мой нетрезвый рассудок позволял мне ее массировать. Эх, да что тут говорить?! Будем называть вещи своими именами: я беззастенчиво лапал Любу там где остатки моей стыдливости позволяли мне это делать.

Но эта моя так называемая стыдливость уменьшалась с каждой секундой моего незатейливого массажа. Поощряемый одобрительным молчанием Любы или возгласами удовольствия очень скоро я осмелел и снял с нее сначала бюстгальтер, а затем и кружевные, гипюровые трусики. Ободренный отсутствием возражений я уже стал позволять себе массировать цыпочку в таких местах, про которые десять минут назад не смел и мечтать. Ведь в шиацу, как вы несомненно знаете, весьма важно отлично размять ягодицы, спину и ножки.

Когда я попросил Любу повернуться и лечь на спину, то не услышал от нее ни слова возражений. Передо мной открылась чудесная картина красивой обнаженной женщины, лежащей передо мной, доверчиво открыв свою зрелую красоту моему жадному и бесстыжему взору. Люба только закрыла глаза и, казалось, полностью погрузилась в чарующую магию момента. Поверьте мне, это одно из наиболее эротичных воспоминаний моей жизни. На прикроватной тумбочке стояла лампа, которая давала достаточно света и в тоже время скрывала тенями некоторые детали.

Я уже совсем перестал стесняться и позволил себе делать с телом Любы все, что мне только хотелось. Причем у меня была полная уверенность, что ей нравится все, что я с ней делаю. Было весьма заметно, что многое ее чрезвычайно возбуждает. Особенно ласки грудей и ее главной женской прелести между ножками. Я приложил все усилия и сделал моей новообретенной любовнице прекрасный массаж влагалища, в результате которого она получила сильнейший оргазм. Ведь недаром же Томочка была моей любовницей уже несколько месяцев. К этому времени я уже хорошо изучил все тайные местечки на теле женщины, вызывающие и управляющие ее наслаждением.

— Боже, как мне хорошо! — произнесла с дрожью в голосе Люба, как только я позволил ей перестать извиваться в судорогах оргазма. — Как ты это делаешь?!

Я продолжал гладить ей лобок с треугольником аккуратно постриженых курчавых волос, время от времени забираясь ладонью между ног женщины. Обожаю так делать, ощущая теплую беззащитность этого средоточия женственности. Особенно в предвкушении скорого обладания этой женщиной.

— Шиацу, все это результат воздействия шиацу! — лениво пробормотал я в ответ.

— Ну, не знаю как насчет шиацу, но пальцы у тебя действительно нежные и ласковые, — рассмеялась Люба. — Но тебе ведь тоже нужна разрядка!

Мне было приятно, что она не забывает про меня и я благодарно поцеловал ей сосок правой груди.

— Отдохни немного и тогда уже можно будет думать и обо мне, — но сам стал опять понемногу ласкать клитор Любы.

К счастью ей не требовалось много времени для отдыха после оргазма. Мы слились в поцелуе и я забрался на женщину. Люба послушно раздвинула ноги и обхватила ими меня, скрестив свои маленькие ступни у меня на пояснице. Я слегка помог себе рукой, чтобы найти путь к заветной дырочке. И вот он — этот сладкий момент, когда первый раз входишь в нежную женскую тайну! Я всегда стараюсь сделать это по возможности медленнее. Во-первых, чтобы насладиться и запомнить эти сладчайшие секунды, а во-вторых, чтобы второпях не причинить боли ни себе, ни своей любовнице.

После этого уже можно делать все, что угодно. Но я всегда предпочитал прислушиваться к женщине и любыми способами понять, как сделать так, чтобы она получила максимум наслаждения и удовольствия. Ведь вы же не будете спорить со мной, что в конечном счете благодарная и полностью удовлетворенная женщина постарается отплатить мужчине сторицей и сделает все, чтобы вы тоже увидели небо в алмазах. Я уже молчу про всякие очаровательные знаки нежности и признательности, начиная от ласк и поцелуев и заканчивая чрезвычайно вкусным борщем, варениками, пельменями и тому подобными радостями желудка. У любой женщины с детства на подкорке головного мозга записано, что мужскую любовь надо поддерживать через его желудок. Шутка конечно, но в этом вне всякого сомнения есть доля правды.

Поэтому сейчас я совокуплялся с Любой, имея целью доставить ей еще один оргазм, но более мощный и продолжительный, чем предыдущий. Я чувствовал каждый миллиметрик Любиного влагалища и делал все, чтобы он получил свою долю ласк. Слившись в поцелуе, правой рукой я старался непрерывно ласкать жемчужинку клитора, промежность, ягодицы и спинку Любы. Судя по всем признакам, ей было очень хорошо. Вообще удивительно наблюдать и слушать, когда женщина переживает самые лучшие моменты любовного экстаза. Тихие стоны, вздохи и вскрики вместе с судорожными движениями тела, когда ее наслаждение достигает пика и становится почти нестерпимым, все это было лучшим афродизиаком для меня и я становился просто неутомим. Оказалось, что Люба была счастливым обладателем нечасто встречающегося свойства, когда в преддверии оргазма ее влагалище начинало спазматически сжиматься довольно сильно, что моментально дико возбудило меня. Учитывая тот факт, что мы впервые совокуплялись с Любой, и само собой я вовсе не ожидал, что ее влагалище начнет так ласкать мой член. Так или иначе я тут же стал кончать в Любу сильными и мощными струями моего семени. Отчасти я уже привык, что Тома предохраняется, и просто не задумался над тем, что Любочка может очень просто забеременеть от меня.

Видимо, она что-то почувствовала, так как поинтересовалась у меня с подозрением, все еще задыхаясь от недавнего возбуждения:

— Ты в меня кончил что ли?!

Я виновато признался, что именно так и случилось.

— Что ты наделал, паршивец ты эдакий?! Я же забеременею от тебя на раз-два-три! — запричитала Люба и умчалась в ванную.

Минут через десять-пятнадцать она вернулась, завернутая в банное полотенце и молча села на кровать рядом со мной. Вся ее скорбная фигура выражала, что она очень расстроена и злится.

— Прости меня, Люб! Я дурак и не подумал, что..., — я не договорил. Ведь не буду же я ей рассказывать, что Тома предохраняется и я привык спускать в нее свое семя без всякой опаски?

— Понятно, что дурак! Но ведь мог бы и обо мне подумать и хотя бы презервативом запастись, — сварливо ответила моя цыпочка, но по ее интонации было понятно, что она злится на меня все меньше и меньше. Ну, и слава богу! А презервативы я терпеть ненавижу (это не ошибка, просто я люблю такое выражение) и практически никогда их не использую.

Я сел рядом с Любой, потерся носом об ее шейку и поцеловал в плечо.

— Не подлизывайся! — делает вид, что все еще сердится.

— В следующий раз я обязательно что-нибудь придумаю, чтобы ты не залетела! — пообещал проникновенным голосом пионера, дающего торжественную клятву перед лицом своих товарищей.

— Да уж, подумай! Сделай одолжение, — все еще сердитым голосом. Но не послала меня сразу на хрен со следующим разом, значит, она вовсе не против продолжения наших дальнейших совокуплений.

Стал целовать грудь Любы, стараясь добраться до соска, прикрытого полотенцем.

Женщина слабо сопротивлялась сначала, но затем позволила скинуть полотенце совсем. Опрокинул ее на кровать и навис над ней, но она уперлась мне ладонью в грудь.

— Сначала иди и помой свой член. На нем сейчас море твоих живчиков, каждый из которых спит и видит, как бы оплодотворить меня, — тоном, не терпящим возражений, заявила Люба. — А мне этого совсем не хочется. И вообще аборт — это очень неприятная процедура.

Я согласился, что в словах цыпочки есть резон, и выполнил ее повеление. После чего был опять милостиво допущен к красивому телу Любы.

Так как была пятница и не надо было спешить домой, чтобы подготовиться к следующему рабочему дню, то я остался у Любы до утра. Мы жадно совокуплялись еще несколько раз, пока усталость не сморила нас и мы заснули, тесно обнимая друг друга.

Я проснулся рано утром, когда рассвет только начал прогонять темноту ночи. Сначала с недоумением уставился на незнакомую остановку, а затем увидел рядом с собой обнаженную Любу и все вспомнил. Само собой появилось и стало расти желание опять овладеть женщиной, но я героически задавил его в себе, резонно полагая, что совокупляться с выспавшейся Любой значительно приятнее, чем с сонной, невыспавшейся и поэтому очень злой подругой.

Поэтому лег опять рядом со спящей подругой и осторожно вложил свою ладонь ей между ног. Она беспокойно заворочалась, но не проснулась и продолжила спать. А я просто обожаю, чтобы моя рука находилась в этом самом потайном месте женщины, с которой мне повезло оказаться в одной постели.

Думаю, что вы уже поняли, что последовало далее. Таким образом еще одна цыпочка из этого дружного коллектива стала моей любовницей. И это меня очень радовало во всех отношениях. Угрызения совести меня совсем не мучили, так как наши взаимоотношения с Томой вовсе не требовали никаких обязательств друг перед другом. Ни Томочка, ни Люба не были женщинами легкого поведения и не могли быть переносчиками всяких кожно-венерических неприятностей.

Меня только немного тревожил один вопрос: что и как я должен препринять, чтобы сохранить для себя обеих любовниц и чтобы мне за это ничего не было? В следующей главе я постараюсь рассказать вам, что из этого вышло.

Уважаемые дамы и господа!

Настоятельно прошу вас отметить мой труд своим мнением в комментариях.

Конструктивная критика, как всегда, приветствуется.

Кроме этого осмелюсь рекомендовать читателям, ищущим качественное чтение на нашем сайте, произведения отличного автора, настоящего писателя, который к сожалению уже покинул наш мир. Его звали Сергей Вершинин aka Cokrat, и на сайте есть 178 его публикаций.

Искренно ваш

Пафнутий