Клиника по лечению запоров. Часть 59

59. Сестры встречаются у окна клизменной тюрьмы

Представляем главных действующих лиц этой истории:

Ёсио → 25 лет, женат, 175 см. Главный герой произведения. Врач в больнице, куда он привез жену Томоми для лечения запора, увидел в нем склонность к работе медбратом-клизмистом, и Ёсио начал работать в основном ассистентом при процедурах клизмирования.

Томоми → 24 года, замужем, не рожала, 155 см, 84-59-87 см, чашка E, фигура "песочные часы". Жена главного героя и подруга детства. В клинике, представленной мужем, под руководством главного врача пробуждается к удовольствиям стыдной медицины.

Чика-чан → 21 год, студентка 3-го курса университета, 154 см, 85-62-89 см, чашка E, скорее пухленькая фигура. В отличие от своей старшей сестры Томоми, она немногословна, и из-за своего характера, не умеющего отказывать, когда ее о чем-то настойчиво просят, становится клизменной рабыней.

Главный врач → 48 лет, врач клиники. Считая запор корнем всех болезней, он борется с ним с помощью уникальной клизменной терапии. Хотя клизмы и стыдные, он пользуется определенной поддержкой у женщин, избавившихся от запоров.

Супружеская пара скатофилов → Богатая пара предпринимателей, посещающая больницу. В этой истории они изображают профессора университета и медсестру, но жена также является клизменной рабыней, поэтому в конце концов ее мучают мужчины.

Я и Чика-чан вошли в VIP-комнату, примыкающую к клизменной тюрьме. Когда тяжелая звуконепроницаемая дверь медленно открылась, обстановка внутри резко контрастировала с процедурными кабинетами. Здесь явно ждали гостей.

«Здравствуйте! Я ждал здесь, — сказал мужчина, обернувшись к нам. — У меня был долгий отпуск, и я не знал, чем себя занять, так что я благодарен главному врачу за приглашение…» Его слова звучали непринужденно, но в глазах горел нездоровый интерес, выдающий истинные мотивы его визита. Было очевидно, что главный врач пригласил своих приятелей-вуайеристов. Как обычно, они надели белые халаты, чтобы создать иллюзию причастности к медицинскому персоналу.

«Позвольте представить, профессор университетской больницы, и его жена, медсестра. Лечение здесь особенное, поэтому они помогают нам таким образом. Поздоровайся! » — представил их главный врач, скрывая истинную суть их "помощи".

«Д-да, я Чика, я прохожу лечение от запора. Рада познакомиться», — сказала Чика-чан, вежливо кланяясь незнакомцам, не подозревая об их истинной роли в этом извращенном спектакле. Ее наивность и доверчивость делали ее еще более беззащитной перед их похотливыми взглядами.

Университетский профессор — это ложь, на самом деле это просто богатая пара извращенцев-скатофилов. Если эта пара возьмется за дело, то клизменные пытки для женщин не будут иметь дна, и мне хочется только попросить их быть хоть немного помягче. Но похотливое любопытство и желание власти подавляли остатки совести.

Чика-чан, не зная об этом, похоже, поверила, что это и правда университетский профессор. Ее наивность была трогательной и в то же время раздражающей.

После приветствия «профессора университета» Чика-чан впервые вошла в комнату и с любопытством огляделась. Вдруг ее взгляд упал на волшебное зеркало в глубине комнаты. За зеркалом она увидела Томоми, заключенную в клизменную тюрьму. Зеркало открывало вид на унизительное зрелище - ее старшая сестра, плененная и беспомощная.

«Ах, сестренка! Что она там делает? » — воскликнула Чика-чан, ее голос был полон тревоги и недоумения.

«Сейчас начнется лечение запора. Сначала твоя старшая сестра Томоми-чан, а когда лекарство подействует, твоя очередь, Чика-чан. Пока побудь здесь и понаблюдай», — сказал главный врач и вошел в клизменную тюрьму. Его слова звучали обманчиво мягко, скрывая истинное предназначение "лечения" и "наблюдения".

Перейдя в клизменную тюрьму, главный врач тихо подошел к Томоми и протянул ей какой-то предмет.

«Э? Это что, для меня? » — удивилась Томоми, ее глаза расширились от недоумения и предчувствия чего-то стыдного.

«Чего ты так испугалась? Это же твой обычный, твой личный фаянсовый горшок, разве нет? Смотри, даже имя написано». Главный врач говорил насмешливо, словно подчеркивая ее униженное положение "клизменной рабыни".

Действительно, на части горшка, предназначенной для сокрытия гениталий, крупными розовыми буквами хираганой было написано «Томоми». Персональный горшок для дефекации - символ полного порабощения и утраты личного пространства.

«Но, но… сегодня же…» — замялась Томоми, ее голос дрожал от стыда и протеста. Присутствие мужа и сестры делало унижение еще более невыносимым.

«Даже если здесь твой муж и сестра, все как обычно. Ну же! » — подбодрил ее главный врач, его "подбадривание" звучало как приказ, не оставляющий места для сомнений или сопротивления.

Как только ей передали предмет, Томоми начала двигаться к определенному месту, хотя ей ничего не говорили. Похоже, для дефекации здесь всегда используют горшок. Ее движения были заторможенными и покорными, словно она действовала под гипнозом, слепо выполняя невидимые указания.

«Томоми…» — я невольно открыл рот от удивления, наблюдая за действиями Томоми. Я знал о существовании этой комнаты и несколько раз даже присутствовал здесь, но никогда не думал, что Томоми станет объектом этих процедур. Видеть жену в таком унизительном положении вызывало во мне смесь возбуждения и недоумения.

Место, куда Томоми медленно поставила горшок, было прямо перед волшебным зеркалом. В этом месте все было прекрасно видно из «VIP-комнаты». Ее стыдливое действие было выставлено на показ перед неизвестными вуайеристами, скрывающимися за зеркальным стеклом.

«Братик Ёсио, сестренка, может быть…» — не только я почувствовал неладное. Чика-чан, вероятно, тоже не могла поверить, что дефекация будет происходить в таком месте. В голосе Чики звучало нарастающее беспокойство, она начинала осознавать истинный характер "лечения".

Однако движения Томоми не прекратились. Под внушением главного врача она действовала, как запрограммированный робот. Ее воля была подавлена, она стала марионеткой в руках главного врача.

Поставив горшок под встроенное кресло-туалет, обнаженная до пояса, она распахнула юкату, открывая взорам свою наготу и уязвимость.

С точки зрения Томоми, она сидела обнаженной, раздвинув ноги, лицом к зеркалу. Ей предстояло испражняться, глядя на себя в зеркало. Это было высшей степенью унижения - заставить ее смотреть на себя в самый интимный момент, осознавая стыд и позор своего положения.

«Ку-у-у-у-у-у, так стыдно, доктор! » — воскликнула Томоми, ее голос дрожал от унижения и протеста, но было слишком поздно остановить неизбежное.

Как только она села, прожектор, направленный снизу, осветил ее срамные части, выставляя их в самых интимных и уязвимых деталях. Яркий луч безжалостно скользил по ее бедрам, подчеркивая полную обнаженность и беззащитность ее раскрытой вагины и ануса. Губы ее вагины, влажные и розовые от возбуждения и стыда, выглядели особенно пухлыми и чувственными под ярким светом. Свет безжалостно высветил каждую складочку, каждую неровность ее кожи, делая ее наготу не просто откровенной, а вульгарной и бесстыдной, словно выставляя ее самые сокровенные части тела на похотливый аукцион для скрытых наблюдателей.

«Это вид дефекации, дозволенный клизменной рабыне! Ты должна показать, как следует испражняться! » — провозгласил главный врач, его голос звучал громко и повелительно, словно отдавая приказ не человеку, а бездушной марионетке.

Из VIP-комнаты, конечно же, открывается вид на женское естество, от широко раскрытой вагины до ануса. Зеркальное стекло превратилось в огромный экран, демонстрирующий каждый стыдливый изгиб тела Томоми для удовольствия скрытых наблюдателей.

Супружеская пара профессоров, восседающая за стойкой, также может прекрасно все видеть. Они наслаждались зрелищем, словно ценители искусства, оценивая "достоинства" обнаженного женского тела как предмет коллекционирования.

«Какая красивая вагина, как всегда! Говорят, это ваша жена, как же я вам завидую! » — профессор изрыгнул похотливый комплимент, превращая Томоми в безликий объект желания.

«Что ты такое говоришь, это же я у тебя самая лучшая, ты всегда так говоришь! » — возмутилась жена профессора, ревниво защищая свое "первенство" в этой извращенной иерархии женской привлекательности.

«Ах, прости, прости! Ты у меня самая лучшая, а она, ну, где-то на втором или третьем месте! » — поспешил исправиться профессор, унижая Томоми еще больше, сводя ее ценность к месту в похотливом рейтинге.

Эта супружеская пара — просто беда какая-то! Так и хочется сказать: «Не спорьте из-за вагин, пожалуйста! » Их вульгарные комментарии резали слух, превращая унижение Томоми в пошлый фарс.

«Когда захочешь в туалет, не забудь спросить разрешения, иначе знаешь, что будет! » — строго приказал главный врач Томоми, подчеркивая ее полное подчинение и бесправие.

«Д-да, господин главный врач! » — покорно ответила Томоми, ее голос был тихим и подавленным, выражая полное смирение перед властью главного врача.

Главный врач приказал ей оставаться в таком положении и ждать, пока клизма подействует. Закончив приготовления с Томоми, он вернулся в VIP-комнату.

«Ну а теперь очередь Чики-чан! Скоро должно подействовать, верно? » — обратился он к Чике-чан, переключая свое внимание на новую жертву, словно на новую игрушку для своих извращенных утех.

«Д-да…» — неуверенно ответила Чика-чан, ее голос дрожал от нарастающего беспокойства, она чувствовала, как петля унижения затягивается и на ее шее.

Чика-чан отвечает с заметной заминкой и запозданием. Вероятно, под воздействием питательной клизмы она уже не могла контролировать свое тело по своему желанию. Ее реакции стали замедленными и неуверенными, словно "Любовь-клизма" уже начала окутывать ее разум туманом покорности и возбуждения.

«Я приготовил тебе горшок, как у твоей сестры. Смотри, твое имя тоже на нем есть! » — сказал главный врач, демонстрируя фаянсовый горшок, приготовленный и для Чики-чан. Ее имя было написано ярко-голубым цветом. Он преподнес ей ее собственный горшок для испражнений, словно королевский скипетр унижения, подчеркивая ее новый статус "клизменной рабыни".

«Мой? » — удивленно спросила Чика-чан, ее голос звучал растерянно, она еще не до конца осознавала всю серьезность ситуации.

«Да, это твой. Чика-чан, ты будешь испражняться в него», — подтвердил главный врач, его тон был решительным и не допускающим возражений.

«Здесь? » — переспросила Чика-чан, ее глаза расширились от ужаса, когда она поняла, где именно ей предстоит опорожниться.

«Прямо напротив твоей сестры, вот здесь, на этой подставке», — указал главный врач на место на стойке у окна в VIP-комнате, прямо напротив Томоми.

«Н-нет… Перед сестренкой… Это… Стыдно…» — пролепетала Чика-чан, ее голос дрожал от стыда и ужаса перед предстоящим унижением. Идея дефекации на виду у сестры казалась ей абсолютно неприемлемой.

Принудительная дефекация сестер, сидящих напротив друг друга через тонкое стекло. Конечно, это волшебное зеркало, поэтому Томоми не видит Чику-чан, но Чике-чан все равно было стыдно. Стыд Чики усиливался от мысли, что Томоми, хоть и не видит ее физически, все равно осознает ее унижение и позор.

Однако мне было известно, что это волшебное зеркало сделано из жидкокристаллического поляризационного стекла, поэтому направление зеркала можно легко изменить одним щелчком переключателя.

«Чика-чан, даже если у тебя появятся позывы, не смей испражняться без разрешения папочки Ёсио! » — сказал главный врач и снова вернулся в клизменную тюрьму. Главный врач установил абсолютный контроль над ее телом и физиологическими функциями, передавая право "разрешения" на дефекацию мне, "папочке Ёсио".

Итак, шоу одновременной дефекации сестер вот-вот начнется. Я переместился к боку Чики-чан и занял позицию, с которой хорошо видны обе сестры.

«Братик Ёсио, пояс верности… Так и останется…? » — робко спросила Чика-чан, ее голос звучал неуверенно, словно она искала хоть какого-то объяснения своему унизительному положению.

«А-а, он разработан так, чтобы можно было испражняться, не снимая его. Штаны с разрезом для этого и нужны», — небрежно объяснил я, стараясь умалить значение ее стыда и беспокойства.

«Да это же мешает, ничего не видно! Можно, я сниму? » — бесцеремонно заявил «профессор», его голос звучал похотливо и требовательно, словно он имел право распоряжаться ее телом. Не дожидаясь ответа, он грубо задрал осмотровую юкату, которая едва прикрывала верхнюю часть тела Чики-чан, и резким движением стянул ее с рук. Тонкая ткань скользнула с ее плеч, открывая взорам великолепный, обнаженный бюст.

«А-а-а-а! Как стыдно! » — вскрикнула Чика-чан, ее голос сорвался от ужаса и унижения, она инстинктивно прикрыла грудь руками, но было слишком поздно.

«Теперь ты совершенно голая, как есть! Сестра Томоми-сан, есть на что посмотреть! » — с похотливым прищуром произнес «профессор», оглядывая ее тело сверху донизу. Его взгляд был липким и оценивающим, словно он раздевал ее не только от одежды, но и от последних остатков достоинства. Чика-чан густо покраснела, изо всех сил стараясь сдержать стыд и накатывающие позывы к дефекации. Ее тело дрожало от смеси унижения и физического дискомфорта.

«Хм… Ку-у-у-у-у-у… Мне становится плохо…» — пробормотала Чика-чан, ее голос был едва слышен, словно она уже теряла силы в борьбе со своим телом. Клизма, неумолимо продолжавшая вливаться в нее, достигла объема более 1 литра. Живот, и без того раздутый от запора, распирало изнутри, вызывая тошноту и головокружение.

То же самое происходило и с Томоми, находящейся в клизменной тюрьме.

«Господин главный врач, п-пожалуйста…» — взмолилась Томоми, ее голос был слабым и отчаянным, полным физического и морального истощения.

«Хм, что такое? Говори четко! » — грубо потребовал главный врач, наслаждаясь ее беспомощностью.

«Пожалуйста, разрешите мне… разрешите мне покакать, пожалуйста…» — униженно попросила Томоми, слова дались ей с трудом, словно каждое из них было равно удару кнута.

«Хм-м, неужели уже? Ну-ка, посмотрим внимательно! » — протянул главный врач, его тон был насмешливым и похотливым, словно он готовился к особому зрелищу.

«Д-да, пожалуйста, посмотрите, как Томоми какает, смотрите до конца! » — внезапно выпалила Томоми, ее слова прозвучали неожиданно развязно, выдавая начало действия "Любовь-клизмы", стирающей границы стыда.

«Хорошо сказала! Разрешаю! Только медленно, чтобы не разбрызгалось! » — наставил ее главный врач, словно дрессировщик, указывающий своей подопечной как правильно себя вести во время "выступления".

«Да, спасибо вам…» — поблагодарила Томоми, ее "благодарность" звучала искаженно и неестественно, словно пародия на вежливость в этом извращенном контексте.

«Бузююбюджю… Бу-бу… Фбусь» ← Раздались звуки дефекации Томоми, низкие и клокочущие, наполняющие комнату смрадным запахом. Ее анус медленно раскрылся, словно неохотно открывая врата ада. Из ее раскрытого ануса начали выходить темные, комковатые массы запорного кала, выталкивая трубку клизмы наружу с отвратительным хлюпаньем.

«Какой внушительный кал! Ну-ка, покажем-ка это всем в VIP-комнате, как обычно. Интересно, какие у них будут лица, когда они увидят твою какающую фигуру? » — провозгласил главный врач, его голос звучал торжествующе, словно он представлял публике ценный экспонат. И, не спеша, он переключил направление прозрачности волшебного зеркала.

«Пи-и-и-и-и-и-и! » ← Раздался электронный звук завершения переключения направления прозрачности волшебного зеркала. Зеркало исчезло, открывая прямой вид из VIP-комнаты в клизменную тюрьму.

«Хи-и-и-и-и-и! Ч-что? Чика в VIP-комнате?! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а! » — Томоми впала в панику, увидев Чику-чан в VIP-комнате, как только зеркало исчезло. Ее глаза расширились от ужаса и стыда, она осознала, что ее унижение стало публичным, что ее младшая сестра стала свидетелем ее позора. Она в спешке поднимает ягодицы, но кал и моча, которые уже начали выходить, не останавливаются так просто. В безумной попытке скрыться от стыда, Томоми резко дернулась, пытаясь остановить дефекацию, но было слишком поздно - поток кала и мочи уже вырвался наружу, окончательно завершая ее унижение.

«Смотри-ка, ты же мимо горшка льешь! Если еще больше запачкаешь, накажу! » — грубо прикрикнул главный врач, усиливая унижение Томоми угрозами наказания за "неаккуратность" при дефекации.

«Не-е-е-е-т, это слишком жестоко! Показывать такое Чике…» — взмолилась Томоми, ее стыд перед сестрой был сильнее страха перед наказанием.

«Глупая, я же переключил в самый последний момент, ты же не успела показать самое интересное! » — цинично "успокоил" ее главный врач, подчеркивая, что целью зеркала было вовсе не скрыть ее стыд, а лишь подогреть интерес вуайеристов.

Томоми была так потрясена увиденным, что потеряла самообладание. Даже родной сестре она не хотела показывать процесс дефекации. Слова главного врача немного успокоили ее. Ее стыд и страх были так велики, что даже лживое утешение главного врача показалось ей облегчением.

«Ой, я так испугалась! Я думала, что она увидела, как я какаю…» — сказала Томоми, почувствовав ложное облегчение от слов главного врача. Она наивно поверила в его ложь, не подозревая об истинных намерениях.

Однако, истинная причина переключения зеркала заключалась в том, чтобы показать Чике-чан ее позор. Главный врач цинично использовал стыд Томоми, чтобы усилить унижение Чики, превращая сестер в участниц извращенного спектакля.

«Братик Ёсио, зеркало включили! А сестренка? » — спросила Чика-чан, ее голос звучал тревожно, она чувствовала нарастающее напряжение и непонимание.

«Даже сестрам стыдно испражняться друг перед другом, верно? Главный врач проявил любезность и сделал так, чтобы вас не было видно! » — лживо заверил я, пытаясь успокоить Чику-чан. Я сознательно лгал ей, подыгрывая главному врачу в этой извращенной игре унижения.

Хотя на самом деле я сказал неправду. Зеркало не сделало их невидимыми друг для друга. Наоборот, теперь Томоми и главный врач могли наблюдать за Чикой из клизменной тюрьмы, словно за рыбками в аквариуме, усиливая чувство уязвимости и беспомощности Чики.

Я намеренно сказал, что они не видят друг друга, чтобы успокоить Чику-чан. Моя ложь была лишь инструментом манипуляции, предназначенным для удержания Чики в состоянии покорности и стыда.

«Хм… Ку-у-у-у-у-у… Сейчас вытечет…» — простанала Чика-чан, ее голос дрожал от физического дискомфорта и нарастающего чувства унижения. Она почувствовала непреодолимое желание опорожнить кишечник, понимая, что стыд и протест бессильны перед властью ее собственного тела и извращенной волей окружающих.

«Чика, еще рано! Ты должна терпеть, иначе господин главный врач рассердится! » — строго отрезал я, мой голос звучал резко и безапелляционно, подражая тону главного врача.

«Но… Я не могу больше терпеть! » — заплакала Чика-чан, ее голос дрожал от отчаяния и физического страдания. Похоже, Чика-чан, успокоенная моей ложью о невидимости, решила пойти на поводу у своих желаний и начала капризничать. Вероятно, она думала, что я как-то ей помогу.

Но на самом деле главный врач внимательно наблюдал за нами из соседней комнаты. Я чувствовал его острый взгляд через зеркало.

«Если будешь вести себя как попало, потом от него достанется! Здесь нужно быть построже! » — подумал я и решил скопировать обычную реакцию главного врача. Если случался промах, наказание было неизбежным.

«Если хоть капля прольется, накажу тебя по-жесткому! Я тебе анальную пробку поставлю, чтобы точно ничего не вытекло! » — жестко пригрозил я, мои слова прозвучали как ультиматум, наполненный угрозой болезненного и унизительного наказания.

«А-а-а-а! Н-нет, это невозможно! Невозможно же… Ай! » — не успела она договорить, как расслабила анус. Трубка уже выпала, и несколько капель клизмы вытекли наружу. Ее тело предательски подчинилось физиологическим позывам, несмотря на страх и протест. Несколько капель белой жидкости вытекли из ее ануса, словно символ утраты контроля и надвигающегося наказания.

«Что ты творишь?! И мне, и тебе от главного врача влетит! » — гневно воскликнул я, изображая праведный гнев, хотя в глубине души наслаждался ее беспомощностью.

Моя рука резко опустилась на ее обнаженную попку, оставляя красный след на нежной коже. Шлепок прозвучал громко и отчетливо, подчеркивая мою власть и ее беззащитность.

Я не сдержался и шлепнул Чику-чан по попе.

«П-прости меня, братик Ёсио, прости меня, пожалуйста! » — зарыдала Чика-чан, ее голос был полон раскаяния и страха, слезы ручьем потекли по ее щекам.

«Еще 10 минут! Чтобы ни капли не вытекло, я тебе сейчас анальную пробку поставлю. Руки на стойку, давай, попу ко мне! » — скомандовал я, мой голос звучал жестко и повелительно, не оставляя места для возражений. Я наслаждался ее полным подчинением, превращая ее в покорную рабыню, готовую выполнить любой мой приказ.

Я резко подтолкнул Чику-чан к стойке, вынуждая ее выставить попу. «Руки на стойку и раздвинь ягодицы! » — скомандовал я.

«С-стыдно…» — прошептала Чика-чан, но замешкалась.

«Не мямли! Вот как надо! » — вмешалась «медсестра», грубо разводя ее ягодицы руками, так что анус Чики раскрылся максимально. «Учись, показывают! »

«Ай! Хватит… больно…» — взвизгнула Чика-чан от грубого прикосновения.

«Это ты виновата, что не слушаешься! А теперь проси как положено: "Пожалуйста, поставьте мне анальную пробку!"» — поддержал «медсестру» я, добиваясь полного подчинения.

Сломленная, Чика-чан пролепетала сквозь слезы: «П-пожалуйста… поставьте анальную пробку…»

Кажется, напор «медсестры» и моя строгость сломили ее сопротивление, и Чика-чан покорно согласилась на анальную пробку.

На самом деле, мне было интересно, что думает об этом моя жена Томоми по ту сторону зеркала, но сейчас не было времени на раздумья, нужно было действовать быстро.

«Ну же, Чика! Этой анальной пробкой будет пенис братика! Видишь, какой толстый и твердый? С ним точно ничего не вытечет! » — прорычал я, насмешливо показывая свой возбужденный член перед лицом Чики, прежде чем жестоко вонзить его в ее анус.

«Кх… Ха-а-а-а-а-а… А-а-а-а-а-а-а… такой огромный… Кажется, моя попка сейчас разорвется…» — застонала Чика-чан, ее голос сорвался от резкой боли и унижения. Мой член ворвался в ее анус, растягивая нежные ткани до предела, вызывая острую боль и чувство позора.

Мой член проталкивался вперед с силой, раздвигая остатки кала и врезаясь в ее плоть. Нижняя часть живота Чики-чан постепенно раздувалась, принимая мою плоть в себя, словно наполняемый сосуд.

«Кху-у-у-у-у-у… Братик, я полна…» — едва слышно пробормотала Чика-чан, ее тело содрогнулось от боли и ощущения неестественной полноты. Мой член заполнил ее анус до отказа, растягивая и разрывая ее невинность.

«Вот видишь, как плотно вошло? Теперь терпи какое-то время! » — сказал я, удовлетворенно похлопав ее по попе, словно оценивая качество своей "работы".

«Ты что творишь с Чикой?! Анальным сексом занимаешься?! » — внезапно закричала Томоми по ту сторону зеркала. И это неудивительно, ведь пенис ее мужа был воткнут в задницу ее родной сестры. Она была вне себя от ярости.

«Муж наказывает ее! Тебя же тоже наказывают, верно? Я и профессор, мы же тоже вставляем тебе пробки в попу, а-а-а? » — вторила жене «профессора», обращаясь к Томоми, ее слова звучали издевательски и насмешливо, словно подчеркивая общность их униженного положения "клизменных рабынь".

«У-у-у-у… Не трогайте Чику, пожалуйста…» — взмолилась Томоми, ее гнев сменился отчаянием и беспокойством за сестру. Она чувствовала себя бессильной защитить Чику от надвигающегося унижения.

«Муж тоже старается ради Чики-чан, и мы не должны отставать! » — сказал профессор, обращаясь к жене, его голос звучал похотливо и соревновательно, словно он видел в унижении женщин некое соревнование между мужчинами.

Похоже, действия меня и супружеской пары профессоров развивались именно так, как и задумывал главный врач. Он кивнул, соглашаясь, и, считая мучения Томоми своей обязанностью, перешел к следующему этапу. Главный врач наслаждался зрелищем, словно дирижер извращенного оркестра, управляющий действиями всех участников.

«Ну что, с какашками покончено? » — спросил главный врач у Томоми, его тон был небрежным и уничижительным, словно дефекация была чем-то грязным и недостойным внимания.

«Д-да, больше не выходит…» — ответила Томоми, ее голос звучал слабо и подавленно, словно она была полностью истощена морально и физически.

«Следующая процедура ждет, верно? Ну же, попроси скорее! » — поторопил ее главный врач, подгоняя ее, словно дрессированную собачку, заставляя выпрашивать дальнейшее унижение.

«Д-да, дальше промывание. Прошу внутрикишечное промывание очищающим стержнем-пенисом, пожалуйста…» — по команде произнесла Томоми.

Примечание 1) Клизменная тюрьма = Тюрьма для клизм, хоть и называется тюрьмой, но не окружена железной решеткой. Ограничение свободы достигается за счет пояса верности и одной трубки для клизм высокого давления, свисающей с потолка. Оба элемента усилены арамидным волокном и не могут быть легко сняты. Управление этими элементами позволяет лишить свободы, контролируя только процесс дефекации.

Примечание 2) Клизменная рабыня = Клизменная рабыня, также известная как "энема-рабыня" - это пациент, подготовленный больницей для клиентов, любящих клизмы. Отбираются люди с привлекательной внешностью и внутренними органами, способными выдерживать большие объемы клизм. Они проходят продвинутое клизменное обучение, включая то, как стесняться во время клизмы, как терпеть и как сильно извергается кал при дефекации.

Примечание 3) Питательная клизма = Питательная клизма, также известная как "Любовь-клизма" - это клизма, содержащая возбуждающие и стимулирующие вещества. При всасывании через стенки кишечника она быстро воздействует на центральную нервную систему, вызывая нарушения сознания, такие как галлюцинации и бред. В это время, с помощью внушения, можно произвольно управлять либидо женщины, поэтому ее часто используют в клизменных тюрьмах, где можно проводить непрерывное введение.

Примечание 4) Промывание прямой кишки = Промывание прямой кишки. В отличие от обычного промывания кишечника с использованием промывочной жидкости, здесь используется очищающий стержень-пенис с ребристой насадкой для удаления остатков кала. Он вводится в попу (анус) и повторяющиеся возвратно-поступательные движения очищают прямую кишку. Со стороны это выглядит как анальный секс, но на самом деле является законной медицинской процедурой.