День, когда Wi-Fi предал меня. Как меня ебали Часть 5. WordsIntheWyld

День, когда Wi-Fi предал меня. Часть 5.

От переводчика:

WordsIntheWyld на Literotica всего опубликовал пять рассказов, объединенных в серию по главным героям, но без единого названия.

Первый рассказ представил вашему вниманию V_OK «Рассказ WordsIntheWyld. Предательство через WI-FI», 26.02.2025 ()

Мной взята на себя смелость представить вам остальные четыре рассказа.

Действующие лица:

Трэвис Паркер, «папа из пригорода», отец семейства

Моника Паркер, его жена

Их дети:

Трейси, старшая дочь, взрослая

Фрэнсис, сын

Бет, младшая дочь

«Большой Рик», сосед, чей участок рядом с их домом

Замысел автора прост:

Длительное время к роутеру (девайс, представляющий доступ в Интернет, в т. ч. и через Wi-Fi) Трэвиса подключался какой-то абонент, «неизвестное устройство», что замедляло работу Интернета для других членов семьи, сидящих за своими ноутбаками смартфонами.

Случайно в один выходной день Трэвис увидел, как Моника заходит в дом «Большого Рика» и находится там некоторое время, что привело к дальнейшим прояснениям ситуации в голове Трэвиса.

Автор представил события в виде взгляда со стороны различных членов семьи:

1 рассказ – «Предательство через Wi-Fi» - общая фабула, взгляд Трэвиса;

2 рассказ – «Карма любит брата и сестер» - взгляд Трейси;

3 рассказ – «Раскаяние поражает как судебный курьер» - взгляд Моники;

4 рассказ – «Отказываюсь от подписки на свой брак» - взгляд Трэвиса;

5 рассказ – «Игры разума» - взгляд Трэвиса

26.02.2025 автором под ником V_OK опубликован

Часть 5

Игры разума / Mind Games © WordsIntheWyld

Опубликовано на LE в разделе Loving Wives 03/07/2025

Взгляд со стороны Трэвиса.

— -----------------

За неделю до первого сеанса психотерапии я поймал себя на том, что смотрю на свой телефон, размышляя, звонить или нет. Трейси была моей опорой во время всего этого, и часть меня ненавидела добавлять ей еще кое-что. Но если кто-то и мог понять - или, по крайней мере, назвать меня идиотом, если это было необходимо, - так это она.

Я набрал номер, и после двух гудков она сняла трубку. "Привет, пап".

"Привет, малыш", - сказал я, откидываясь на спинку дивана. - Просто проверяю, как дела. Давненько с тобой не разговаривал.

Она игриво фыркнула. - Ты имеешь в виду, с тех пор, как прошло три дня?

Я усмехнулся. - Ладно, ладно. Может, я просто скучаю по своей маленькой девочке.

Голос Трейси смягчился. - Я тоже по тебе скучаю. Как у тебя дела?

Я вздохнул, колеблясь. Она, должно быть, уловила это, потому что ее тон стал резким, но нежным. "Папа. Ты что-то скрываешь".

Я ухмыльнулся. "Черт, у тебя хорошо получается читать мысли".

"Пожалуйста. Ты как открытая книга, в которой не хватает половины страниц. Выкладывай."

Я вздохнул. "Итак, э-э-э... Адвокат Моники затягивает с этим. Создает препятствия. Единственный способ покончить с этим - если я соглашусь на десять консультаций".

Тишина.

Затем Трейси взорвалась.

"Что?! Папа, это безумие! Она изменила тебе! Что тут можно исправить?! "О, давай поговорим о наших чувствах, игнорируя тот факт, что она встречалась с соседом по спортзалу?!"

Я усмехнулся, отпуская ее.

— Ты ей ничего не должен! Она просто пытается манипулировать тобой, и я клянусь, папа, если ты на самом деле...

Я рассмеялся. - Трейси. Это не моя идея. Это просто самый простой способ помешать ее адвокату затягивать это дело на месяцы.

Последовала пауза. Затем вздох.

"... Черт возьми. Хорошо. В этом есть смысл.

Она резко выдохнула. "Прости, папа. Я просто... я знаю, что ты никогда не примешь ее обратно, но мне неприятно, что тебе приходится даже сидеть с ней в одной комнате".

Я кивнул, хотя она не могла меня видеть. "То же самое. Но это временно.

Трейси на секунду замолчала, затем ее голос снова смягчился. "Она не заслуживает тебя, папа".

Я сглотнул, слова прозвучали больнее, чем я ожидал. "Спасибо, малыш".

И каким-то образом, просто услышав это, я сделал консультации немного более терпимыми.

— ----------------

После Моники, 5-й месяц

Я заехал на парковку, уставившись на унылое бежевое офисное здание передо мной. Первый день консультации. Обязательная встреча. Выбор Моники. По словам моего адвоката, у меня не было права голоса в этом вопросе. "Вы могли бы оспорить ее выбор, но это означает, что придется тянуть с этим дольше", - сказал он. И это было последнее, чего я хотел. Я хотел, чтобы развод состоялся.

Я вздохнул, потирая висок. Дело было не в том, чтобы что-то исправить. Моника, возможно, и заблуждалась, что эти встречи могут привести к примирению, но для меня? Это была бумажная волокита. Препятствие, которое нужно было устранить, прежде чем я смог бы, наконец, по-настоящему двигаться дальше. Я пришел сюда не для того, чтобы восстановить наш брак, а чтобы подписать свидетельство о его смерти.

Я вошел внутрь и назвал секретарше свое имя. В приемной было тихо, стерильно, в воздухе витал слабый аромат лаванды и дешевого кофе. Моники еще не было. Типично для нее. Даже на нашу обязательную последнюю совместную главу она опоздала.

Я сел, откинулся на спинку стула и позволил своим мыслям блуждать. Я начал перестраиваться. Шаг за шагом, мгновение за мгновением. Работа была стабильной. Мои дети процветали, несмотря ни на что. А Мэгги? Я не возражал против того, что она создавала сложности. Может быть, это было бы нечто большее. А может, и нет. В любом случае, это был мой выбор. Впервые за много лет моя жизнь снова принадлежала мне.

Дверь открылась, и я поднял глаза. Наконец-то появилась Моника. Она выглядела удивленной, увидев меня уже там. Я ничего не сказал.

Просто кивнул.

Давайте покончим с этим.

Моника вошла, ее взгляд скользнул по мне, когда она замешкалась у двери. Она была одета небрежно, в джинсы и свитер, без макияжа, волосы зачесаны назад, что делало ее моложе и мягче. Раскаявшаяся. Как будто она пыталась играть роль женщины, которая просто хочет все исправить.

Она слегка, осторожно улыбнулась. - Привет, Трэвис.

Я вздохнул. Не из-за гнева, даже не из-за разочарования - просто изнеможение. Пять месяцев назад я бы и представить себе не мог, что мы будем сидеть здесь, в кабинете психолога, и пытаться разрушить брак, который когда-то значил все. Было время, когда она могла блеснуть улыбкой, и я бросал все, что делал, притягиваемый к ней, как глупый мотылек к огню. Сейчас? Сейчас я просто чувствовал усталость.

Я коротко кивнул ей. - Моника.

Она села напротив меня, разглаживая руками джинсы, прежде чем попытаться завязать светскую беседу. Мне было неинтересно. Мои ответы были короткими, отрывистыми, ничего ей не дающими. Когда стало ясно, что я ничего не предпринимаю, я нашел первый попавшийся журнал на ближайшем кофейном столике и раскрыл его. Я даже не потрудился посмотреть его название.

В течение нескольких минут Моника продолжала свои попытки - небольшие комментарии, небольшие наблюдения, - но я не поддерживал. Мои глаза были устремлены на страницы, не читая ни единого слова.

Через мгновение она издала сухой смешок. «Хорошо. Ты действительно так злишься на меня или просто увлечен эксклюзивной статьей "Vanity Fair о взлете и падении соревнований по гонкам на козлах?".

Я опустил взгляд. Конечно же, это была именно эта статья.

Я фыркнул, наконец-то подняв взгляд. "Послушай, Моника, скандал вокруг Баа-бара, знаменитой в Instagram козы, - единственное, что меня сейчас поддерживает". Я покачал головой, переворачивая страницу. "Очевидно, она принимала допинг. Капуста, повышающая работоспособность. Позор".

На мгновение она чуть не рассмеялась.

Но я не улыбнулся. Я не проявил к ней прежней фамильярности.

Потому что мы больше не были теми людьми.

И я не собирался впускать ее обратно.

Между нами повисла тишина, нарушаемая лишь случайным шелестом страниц моего журнала. Моника сидела, неловко переминаясь с ноги на ногу, явно раздумывая, стоит ли попробовать еще раз. В конце концов, она попробовала. Конечно, она попробовала.

"Как дети?" тихо спросила она. "Они... не вышли на связь".

Я выдохнул через нос и, наконец, отложил журнал. "Трейси и Фрэнсис - взрослые люди", - спокойно сказала я. "Они сами делают свой выбор. А что сейчас? Они предпочитают не разговаривать с тобой".

Моника вздрогнула, как будто я дал ей пощечину. Она сглотнула, быстро моргая. - А Бет?

Я вздохнул. - Я попрошу ее позвонить. Это все, что я могу сделать.

Это было правдой. Я не собирался заставлять своих детей прощать ее, притворяться, что все было хорошо, только потому, что она наконец-то почувствовала тяжесть своего собственного выбора.

Глаза Моники наполнились слезами, она сжала губы, как будто пыталась сдержать слезы. Она всхлипнула, ее плечи слегка затряслись.

Я не отвел взгляда. Я не стал утешать ее. Я просто кивнул в сторону приставного столика. - Коробка с салфетками вон там.

Она издала тихий, прерывистый смешок, покачав головой. - Господи, Трэвис.

Я пожал плечами, снова берясь за журнал. - Эй, по крайней мере, я все еще могу помочь.

И с этими словами я перевернул страницу, ожидая начала этого сеанса.

Дверь в кабинет психолога распахнулась, и оттуда вышла пара. Ну, как будто бы пара. Женщина выглядела счастливой, почти сияющей, как только что выигравшая спор, которого ждала годами. Мужчина? Он следовал в нескольких шагах позади, выглядя так, словно только что увидел, как его душа покидает тело.

Проходя мимо меня, он встретился со мной взглядом и, не сбавляя шага, одними губами произнес одно слово.

"Беги".

Я ухмыльнулся, покачав головой. Да, это нехороший знак.

Прежде чем я успел задуматься над этим зловещим предупреждением, в комнату ожидания вошла женщина. Лет за сорок, может быть, ближе к пятидесяти, с проницательным взглядом и заученной улыбкой. Она поприветствовала Монику по имени, прежде чем полностью переключить свое внимание на меня.

Ее улыбка не говорила "Приятно познакомиться".

В ней говорилось: "Я уже оценила ваши слабые стороны и разберу их на досуге".

"Вы, должно быть, Трэвис", - спокойно произнесла она. "Я доктор Уиллоу Карр. Но, пожалуйста, зовите меня Уиллоу.

Я встретился с ней взглядом и усмехнулся. - О да. Это будет весело.

Улыбка Уиллоу стала шире. - Я уверена, что так и будет.

Она жестом пригласила нас следовать за ней. Моника с нетерпением пошла первой.

Я бросил последний взгляд на покидаемую комнату, вздохнул и последовал за ней.

Вот и мы.

Уиллоу открыла блокнот, просматривая свои заметки перед нашей сессией, прежде чем встретиться со мной взглядом со спокойным, взвешенным выражением лица.

— "Прежде чем мы начнем", - сказала она ровным, почти отрепетированным голосом, - "я просто хочу убедиться, что мы согласны с тем, что привело вас обоих сюда". Она бросила быстрый взгляд на Монику, прежде чем продолжить. "Моника выразила желание примириться и считает, что этот развод - ошибка, вызванная недопониманием. Она считает, что время, размышления и открытое общение могут помочь вам обоим найти способ вернуться друг к другу".

Я сохранял невозмутимое выражение лица, но внутренне почувствовал, как все тревоги в моей голове разом улетучились. Это хуже, чем я ожидал.

Мне следовало послушаться своего адвоката. Он предупреждал меня. "Если ты позволишь Монике выбрать психотерапевта, то получишь не нейтральную сторону, а кого-то на ее стороне". Я отмахнулся от этого, потому что просто хотел покончить с этим. Теперь, сидя в этом офисе и слушая эту совершенно искаженную версию реальности, я понял, что попал в засаду.

Уиллоу сложила руки на коленях. - Трэвис, ты хотел бы что-нибудь добавить, прежде чем мы начнем?

Я чуть было не сказал "Нет", потому что именно так я сюда и попал, позволив Монике диктовать сюжет. Но нет. Не в этот раз.

Я прочистил горло, слегка приподнявшись. - Да, - сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. "Я думаю, Моника упустила несколько деталей. Например, как мы вообще оказались здесь". Я улыбнулся, изобразив вежливость и сарказм одновременно. "Но, думаю, это просто небольшая оплошность".

Уиллоу ничего не записала. Она просто смотрела на меня.

Я уже чувствовал, как моя душа пытается покинуть тело. А мы не пробыли и десяти минут.

Уиллоу одарила меня спокойной, терпеливой улыбкой, которая должна была заставить меня почувствовать, что я веду себя неразумно. - Трэвис, дело не в том, чтобы обвинять кого-то, - мягко сказала она. - Дело в том, чтобы найти способ вернуться друг к другу.

О, ради всего святого--

Она продолжила излагать основные правила. Не перебивать, не обвинять и быть непредвзятой. Затем она повернулась к Монике и ободряюще кивнула ей.

"Моника, почему бы тебе не начать?"

Я сразу понял, к чему все идет.

Едва оторвав от меня взгляд, она начала рассказывать о нашей истории.

Она рассказала о том, как мы впервые встретились, как мы были неразлучны. Как мы танцевали вместе, побеждали в соревнованиях, путешествовали, строили совместную жизнь. Она рассказала о наших детях, о наших трудностях, о том, как жизнь стала "сложной". Она даже прослезилась, когда рассказывала о той ночи, когда я ее выгнал, как будто она была жертвой во всем этом.

Уиллоу ни разу не перебила ее.

Она просто делала заметки.

Целый час Моника рисовала прекрасную трагическую историю, тщательно подготовленную, чтобы я выглядел как тот, кто сдался.

Она ни разу не упомянула Рика. Ни разу.

К тому времени, когда Уиллоу, наконец, посмотрела на часы, я едва сдерживал свое терпение. "Это было отличное первое занятие", - сказала она, закрывая блокнот. "Мы продолжим с того места, на котором остановились, на следующей неделе. В это же время".

Я тут же встал. "Отлично. Не могу дождаться".

Моника одарила меня обнадеживающей улыбкой.

Я не ответил на ее улыбку.

Я быстро вышел, направляясь прямиком к своей машине.

И когда я сидел за рулем, сжимая руль руками, я пробормотал себе под нос: "Это будут долгие десять недель".

На следующей неделе я снова оказался в комнате ожидания, именно там, где я не хотел быть. Моника сидела напротив меня, время от времени бросая на меня взгляды, как будто ждала, что я что-то скажу. Я не хотел. Я в совершенстве овладел искусством избегать разговоров и в очередной раз взял с кофейного столика ближайший журнал.

Я открыл его, не глядя на обложку, и сразу же обнаружил, что смотрю на двухстраничную статью о подпольном мире размножения уток.

О, да ладно.

Я подавил желание застонать и вместо этого сосредоточил все свое внимание, делая вид, что это самая захватывающая вещь, которую я когда-либо читал. Краем глаза я заметил, как Моника неловко поежилась. Она точно знала, что я делаю. Хорошо.

Затем дверь открылась.

На этот раз вышла другая пара. Женщина выглядела счастливой, ее рука крепко сжимала руку, как я предположила, ее мужа. Мужчина? Он улыбался, но было что-то... не то. Выражение его лица было слишком изысканным, слишком степфордским (жаргон для выражения домашней оседлости супруга. Прим. пер.) для мужа, как будто он был запрограммирован на такую реакцию.

Я мысленно выругался. Это не сулило ничего хорошего.

Затем вышла Уиллоу.

— Моника, - поприветствовала она теплым кивком, прежде чем посмотреть мне в глаза.

— Трэвис.

Она произнесла мое имя спокойно, плавно, как будто читала название книги, которую уже выучила наизусть.

Я почувствовал, как ее взгляд впивается прямо в меня, и мне пришлось побороть желание заерзать на стуле.

Ага. Это ловушка.

Я вздохнул, закрыл "журнал абсурда" и встал. Пути назад уже не было.

Следуя за ними внутрь, я мысленно приготовился к еще одному часу психологической гимнастики.

И снова сел на то же место.

Потому что, если мне суждено страдать, я мог бы с таким же успехом чувствовать себя комфортно.

Уиллоу начала сеанс с того, что рассказала о прошлой неделе, ее голос был спокойным и ровненьким, как будто она читала по сценарию. "Прежде чем мы начнем", - сказала она, аккуратно складывая руки на коленях, - "Я хочу напомнить вам обоим, что действуют одни и те же правила. Не перебивать, не перекладывать вину и вести себя непредвзято".

Я внутренне усмехнулся. Да, конечно. До сих пор это отлично срабатывало.

Затем она повернулась ко мне. "Трэвис, сегодня я хотела бы услышать твою точку зрения. Начни с самого начала - с того момента, как ты впервые встретил Монику, с вашего брака и до того дня, когда она ушла".

Я медленно кивнул, собираясь с духом, а затем начал говорить. С самого начала. Я рассказал ей о том, как встретил Монику, как мы вместе танцевали, как поженились, как растили наших детей. А потом, когда я перешел к самому сложному - роману, предательству и отказу от Моники, - Уиллоу вмешалась.

Несколько раз.

Каждый раз, когда я начинал говорить о своих чувствах, она останавливала меня. Оспаривала мою точку зрения. Сомневалась, справедлива ли моя интерпретация событий.

В какой-то момент с меня было достаточно. Я откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и издал сухой смешок. "Ха. Странно. Я не помню, чтобы вы хоть раз перебивали Монику на прошлой неделе".

Уиллоу не растерялась. "Это потому, что Моника не возлагала на тебя вину за распад брака".

Я приподнял бровь. "Она изменила мне. С соседом. Что именно, по ее мнению, стало причиной поломки в браке, Уиллоу? Сбой в работе Wi-Fi?"

Это задало тон на весь оставшийся час.

Они ходили взад и вперед, Уиллоу перенаправляла, перефразировала и отклонялась, а Моника сидела тихо, наблюдая, как зритель на теннисном матче.

К тому времени, как занятие закончилось, Уиллоу вздохнула и закрыла блокнот. "Этот сеанс мог бы пройти лучше", - сказала она, даже не взглянув на меня. "Мы продолжим в следующий раз".

Я выдавил улыбку. "Не могу дождаться".

Затем я бросился к двери, практически бегом направляясь к своей машине.

Потому что, если бы мне пришлось выдержать еще восемь таких сеансов, мне понадобился бы гораздо более сильный психотерапевт. Или фляжка.

Я едва добрался до своей машины, прежде чем достал телефон и набрала номер своего адвоката. Если бы был способ закончить этот цирк с консультациями пораньше, я бы хотел его услышать.

Он поднял трубку после второго гудка. - Трэвис, - поприветствовал он. - Как прошел второй сеанс?

Я резко выдохнул. "О, знаешь, это так же продуктивно, как спорить с кирпичной стеной. Мы можем прекратить это?"

Последовала короткая пауза. "Технически? Да. Но это задержало бы работу, а значит, увеличило бы количество оплачиваемых часов".

Я усмехнулся. "О, отлично, значит, я могу платить больше, чтобы дольше оставаться несчастным. Фантастическая бизнес-модель".

Мой адвокат усмехнулся. "Вот почему они называют это правовой системой, а не системой правосудия".

Я ущипнул себя за переносицу. "Забудь об этом. Я буду проводить сеансы. Даже если для этого придется иметь дело с Уиллоу".

"Уиллоу?" - спросил он с любопытством. "Это та самая психотерапевт?"

"О да", - сказал я, вздыхая. "Подобрана Моникой". Настоящая работа. На протяжении всего заседания она подвергала сомнению мою точку зрения, подвергала сомнению реальность и в целом вызывала у меня желание выколоть себе глаз".

Мой адвокат тихо присвистнул. "Звучит потрясающе".

"О да", - невозмутимо ответил я. "Живу мечтой".

Он сочувственно вздохнул. "Держись, Трэвис. Свет забрезжил в конце туннеля".

Я ухмыльнулся. «Да. И это товарный поезд".

Он рассмеялся, и мы закончили разговор.

Я немного посидел, вцепившись в руль, собираясь с духом.

Еще восемь сеансов.

Боже, помоги мне.

На следующий день на работе я углубился в свою электронную почту, пытаясь просмотреть письма, когда почувствовал движение возле своей кабинки. Я поднял глаза и увидел Мэгги, прислонившуюся к перегородке, скрестившую руки на груди с обычным непроницаемым выражением лица.

— Итак, - небрежно спросила она, - как продвигается этот цирк с разводом?

Я глубоко вздохнул, откидываясь на спинку стула. "Что ж, вчерашний сеанс психотерапии был мастер-классом по ведению психологической войны. Терапевт - специально подобранный Моникой следователь в кардигане - целый час бросал вызов моей реальности, как будто я был на суде".

Мэгги только покачала головой, ухмыляясь. - Черт возьми, Паркер. Ты действительно знаешь, как хорошо провести время.

Я театрально взмахнул рукой. - О, это потрясающе. Скажи, есть шанс, что ты сможешь перевести этого психотерапевта в секретную службу или что-то в этом роде?

Мэгги склонила голову набок, делая вид, что обдумывает это. - "Я имею в виду, я, наверное, могла бы это устроить... "

Я оживился. "О, действительно?.. "

Она тут же покачала головой. "Нет. Ни в коем случае."

Я вздохнул. - "Должен был спросить".

Мэгги хихикнула и прислонилась к моему столу. - "Как у тебя прошла сессия? "

Я провел рукой по лицу. "Я этого не делал. Я просто пережил это".

Мэгги бросила на меня понимающий взгляд. "Ты умный, Паркер. Ты справился с тем парнем в баре как профессионал. Я уверена, ты справишься и с этим психотерапевтом".

Я многозначительно посмотрел на нее. - Тот парень в баре сломал мне ребра.

Мэгги усмехнулась. - Да, но выглядел он еще хуже.

Я рассмеялся, покачав головой. - Справедливое замечание.

Она взглянула на свои часы, затем снова на меня. "Хочешь чего-нибудь выпить после работы?"

Я даже не колебался. "Конечно".

Потому что после десяти недель терапии, которые мне предстояли, мне нужно было выпить столько, сколько я смогу достать.

На следующей неделе я снова оказался в приемной, изо всех сил стараясь притвориться, что Моники не существует. На этот раз какое оружие я выбрал? Случайный журнал с кофейного столика. Я даже не потрудился взглянуть на название, прежде чем открыть его, но, конечно же, выбрал еще одну абсурдную статью.

"Взлет и падение соревнований по синхронному чиханию: могут ли они вернуться?"

Я вздохнул про себя. Мне действительно нужно начать брать с собой книгу.

Моника, к ее чести, на этот раз не пыталась завязать разговор. Возможно, она наконец поняла намек. Или, может быть, она просто знала, что это бессмысленно. В любом случае, я не жаловался.

Затем дверь открылась.

Появилась новая пара, и я сразу почувствовал, что смотрю фильм о мафии.

У женщины, которой, вероятно, было за 50, был вид, полный стальной решимости, ее взгляд был устремлен вперед, как будто она только что выиграла спор, настолько сокрушительный, что ее муж еще несколько недель будет сомневаться в реальности происходящего.

Мужчина? Он следовал за ней, как военнопленный.

Проходя мимо, он взглянул на меня и медленно, нарочито подчеркнуто провел пальцем по горлу.

О, Фантастика.

Прежде чем я успел осмыслить смысл этого предупреждения, Уиллоу вышла в приемную, сначала поздоровалась с Моникой, а затем перевела взгляд на меня.

— Трэвис, - мягко произнесла она тем же спокойным, оценивающим тоном, от которого мне захотелось начать переворачивать столы.

Я вздохнул, отложила статью про "чихание" и встал.

— Уиллоу, - ответила я в тон ей.

Она жестом пригласила нас внутрь. Моника пошла первой, как всегда нетерпеливая.

Я последовал за ней, мысленно готовя себя к еще одному часу психологической гимнастики.

И, как всегда, я занял то же самое чертово место.

Уиллоу начала занятие так же, как и раньше, как будто читала с телесуфлера. "Прежде чем мы начнем, я хочу напомнить вам обоим основные правила. Никаких перебивок, никаких обвинений и готовность к открытому диалогу". Затем она повернулась ко мне, пристально глядя в глаза, и в ее голосе зазвучали покровительственные нотки, от которых мне захотелось выцарапать себе глаза.

— "Трэвис, - медленно произнесла она, как будто я был пятилетним ребенком, которого только что застукали за рисованием на стенах, - вы понимаете?

Я ухмыльнулся, откидываясь на спинку сиденья. "Конечно. Просто любопытно, почему вы не спросили Монику, понимает ли она? Я неопределенно махнул рукой. "Похоже на оплошность...".

Уиллоу полностью проигнорировала меня.

Вместо этого она продолжила, перейдя прямо к делу. - Теперь, прежде чем мы продолжим, я хочу убедиться, что мы согласны с тем, чего вы оба хотите от этих занятий.

Сначала она повернулась к Монике.

Моника выпрямилась на своем стуле, сложила руки вместе и сказала с абсолютной искренностью: "Я хочу примирения с Трэвисом".

Я вздохнул.

Уиллоу повернулась ко мне. - А вы, Трэвис?

Я пожал плечами. "Я хочу жить дальше без Моники".

Моника ахнула, как будто я только что объявил, что переезжаю в другую страну и забираю детей с собой.

Выражение лица Уиллоу стало суровым. - Трэвис, - сказала она с явным неодобрением в голосе, - это не цель нашей терапии.

"Да?” Я наклонил голову набок. - Должно быть, я пропустил памятку, в которой говорилось, что я подписался на программу "Спаси мой брак".

Она прищурилась, глядя на меня. "Речь идет о том, чтобы найти способ вернуться друг к другу".

Я тяжело вздохнул. «Да? Неважно."

И так начался час психологического фехтования.

Уиллоу попыталась перевести разговор в пользу Моники. Я ответил сарказмом. В нужный момент Моника расплакалась. Уиллоу отругала меня, как будто я был непослушным учеником, отказывающимся выполнять домашнее задание.

Каждый раз, когда Уиллоу пыталась копнуть глубже, я отпускал остроумное замечание. Каждый раз, когда Моника разыгрывала карту сожаления, я позволял своему молчанию говорить за себя.

В конце концов, Уиллоу это надоело.

Она отложила блокнот, потерла переносицу и медленно, разочарованно выдохнула. - Трэвис, - сказала она, набираясь терпения, - Ты должен отнестись к этому серьезно.

Я пожал плечами. - Я отношусь к этому очень серьезно.

Она сердито посмотрела на меня. "Нет, это не так".

В конце сеанса Уиллоу тяжело вздохнула, как будто только что пробежала марафон.

"Трэвис, - сказала она, едва скрывая свое разочарование, - тебе нужно быть более открытым, если мы хотим, чтобы этот процесс сработал".

Я встал и ухмыльнулся. "Принято к сведению".

Я шутливо отдал честь, саркастически попрощался и вышел за дверь так быстро, как только было в человеческих силах.

Три сеанса закончены. Осталось семь.

Боже, помоги мне.

Следующим вечером мы с Бет сидели друг напротив друга за обеденным столом и ели еду на вынос, потому что, давайте посмотрим правде в глаза, ни у кого из нас не было желания готовить. Она уже съела половину своей порции, когда подняла на меня взгляд, изучая мое лицо, словно могла прочитать мои мысли. Что, честно говоря, она, вероятно, могла бы сделать.

"Итак..." - произнесла она, растягивая слова. "Как продвигается терапия?"

Я тяжело вздохнул, откладывая вилку. "О, ты имеешь в виду мой еженедельный сеанс газлайтинга (манипуляция, цель которой — заставить жертву сомневаться в адекватном восприятии реальности. Прим. пер.), санкционированный судом?"

Бет удивленно приподняла бровь. - Все так плохо?

Я откинулся на спинку стула и разразился громкой речью. - Скажем так, Уиллоу обладает уникальной способностью заставлять меня сомневаться в реальности и в то же время вызывать желание попасть в пробку. Я уверен, что у нее есть сверхспособность. Каждый раз, когда я что-то говорю, она оспаривает это, но твоя мать? О нет, Моника может говорить все, что захочет. Я театрально взмахнул рукой. "Очевидно, моя роль в этом - кивать и признавать, что, возможно, я с самого начала был проблемой".

Бет фыркнула. А потом она рассмеялась.

Что, конечно, заставило меня тоже рассмеяться.

Мы сидели вдвоем, просто качая головами и посмеиваясь над нелепостью моей ситуации. Не то чтобы сеансы психотерапии сломили меня эмоционально - они просто чертовски расстраивали. И, очевидно, вызывали смех у моей дочери.

Когда мы успокоились, Бет наклонилась вперед, положив локти на стол. - Знаешь, папа, - задумчиво произнесла она, - иногда..... на мед больше мух попадается.

Я моргнул, переваривая услышанное.

"... Ты советуешь мне вести себя хорошо?" Я спросил.

Бет ухмыльнулась. - Я просто говорю... если Уиллоу ожидает, что с тобой будет трудно, почему бы не удивить ее?

Я уставился на нее на секунду, затем медленно кивнул. Это... была неплохая идея.

Я ткнул в нее вилкой. "Когда ты стала такой умной?"

Бет усмехнулась. "У меня был хороший пример для подражания".

Я закатил глаза, но не смог сдержать улыбку.

Может быть, на следующем сеансе я бы все изменил.

На следующей неделе я вошел в комнату ожидания с новым подходом. Слова Бет, сказанные за ужином, запали мне в душу - может быть, если бы я не давал Уиллоу того, чего она ожидала, я смог бы вывести ее из игры. Поймай больше мух на мед, верно?

Поэтому, вместо обычного молчания, я сделал кое-что неожиданное.

Я сел рядом с Моникой.

Это движение явно испугало ее. Она посмотрела на меня, на мгновение смутившись, прежде чем нерешительно произнести: "Привет, Трэвис".

Я слегка, но искренне кивнул ей. "Привет, Моника".

Она моргнула, явно не привыкнув к такой моей версии.

Я старался говорить легким, непринужденным, даже дружелюбным тоном. Мы вели светскую беседу - ничего серьезного, просто пустая болтовня о школе, работе, погоде Бет. Моника казалась веселой, почти испытывающей облегчение. Я мог бы сказать, что она хотела этого уже несколько недель - знак того, что, возможно, только возможно, есть путь назад.

"Она будет разочарована", - напомнил я себе. Речь идет о том, чтобы пройти курс терапии, а не о примирении.

И все же я продолжал повторять позитивную мантру в своей голове. Будь мил. Улыбка. Веди себя как обычно. Покончи с этим.

Я посмотрел на кофейный столик и взял первый попавшийся журнал, потому что, если я собирался продолжать в том же духе, мне нужно было отвлечься.

"Нерассказанная правда о соревнованиях по бегу хорьков - мы игнорируем скандал?"

Из любви к--

Прежде чем я успел задать человечеству еще один вопрос, дверь открылась, и оттуда вышла еще одна пара.

Жена была в ударе, ругая своего мужа на виду у всего зала ожидания. "Ты никогда не слушаешь, Боб! Вот почему мы должны быть здесь в первую очередь!"

Боб, бедный Боб, вышел с таким видом, будто вот-вот расплачется.

Как раз в этот момент вышла Уиллоу.

Она остановилась как вкопанная, слегка приподняв брови, когда увидела, что мы с Моникой сидим вместе. Я практически видел, как ее мозг перестраивается.

Я улыбнулся, стараясь придать своему голосу как можно больше фальшивого энтузиазма.

— Уиллоу! Всегда рад видеть вас.

Ее глаза слегка сузились, но она кивнула. - Трэвис. Моника.

Я встал, жестом указав в сторону кабинета. "Пойдем?"

И с этими словами я вошел внутрь, все еще улыбаясь.

Потому что сейчас? Теперь Уиллоу была именно там, где я хотел.

Уиллоу начала сеанс как по маслу, повторяя все те же чертовы правила, как будто я их еще не выучил наизусть. Никаких перебивок, никаких обвинений, непредвзятое отношение - бла-бла-бла. Обычно я бы сказал что-нибудь остроумное, просто чтобы позлить ее. Но сегодня? Сегодня я просто кивнул.

Одно это заставило ее задуматься.

Однако она не стала заострять на этом внимание. Вместо этого она переплела пальцы и наклонилась вперед. "Сегодня я хотела бы сосредоточиться на том, когда, по вашему мнению, в браке начались проблемы". Она посмотрела на Монику, затем на меня. - Трэвис, почему бы тебе не начать первым?

Я улыбнулся про себя. О, Уиллоу. Ты даже не представляешь, что ты только что натворила.

Я выпрямился, сделал глубокий, задумчивый вдох, а затем изложил самую убедительную, полностью сфабрикованную историю из всех возможных.

"Оглядываясь назад, - сказал я с сожалением в голосе, - я думаю, что, возможно, я не всегда ставил Монику на первое место. Работа, обязанности... жизнь иногда просто мешает, понимаете?" Я вздохнул, покачав головой. - Мне следовало быть более внимательным к происходящему. Теперь я это понимаю.

Уиллоу кивнула, что-то записывая в своем блокноте. Моника, сидевшая рядом со мной, слегка кивнула в знак одобрения.

Крючок, леска и грузило.

Затем настала очередь Моники.

Она перевела дух, затем начала - как и следовало ожидать - перекладывать вину на меня.

Она продолжала говорить о том, что я перестал стараться, перестал заставлять ее чувствовать себя особенной. Что я стал слишком спокойным, слишком отстраненным. Что она была потерянной, одинокой, эмоционально заброшенной.

Несмотря на все это, Уиллоу едва смотрела на нее.

Она наблюдала за мной.

Я согласно кивнул, изображая глубокое раздумье, но про себя?...

... я подумывал о том, чтобы зайти в магазин и купить последнюю игру для PS5.

... она вышла на этой неделе или выйдет на следующей?

... может, я также перекушу?.

К тому времени, как Моника закончила свой монолог, Уиллоу закрыла блокнот и улыбнулась. "Я довольна сегодняшним занятием", - объявила она. "Я думаю, мы добились большого прогресса".

Я кивнул, продолжая играть. «Да. Отличный материал."

Но на этот раз я не бросился бежать.

Вместо этого я пошел рядом с Моникой, как будто мы вместе совершили какой-то прорыв.

И все это время я чувствовал на себе взгляд Уиллоу.

Когда мы вошли в лифт, я оглянулся.

Она все еще наблюдала за мной.

Я улыбнулся. Медленно. Преднамеренно.

Затем, наконец, я ушел.

К тому времени, как я добрался до своей машины, это зрелище меня совершенно вымотало.

Я просто сидел, уставившись на руль, чувствуя себя измотанным.

Может, мне стоит купить не одну, а две игры.

— ----------------

После Моники, 6-й месяц

Я пришел на терапию вовремя, как и каждую вторую неделю. Та же унылая комната ожидания, те же неудобные стулья, тот же бессмысленный ритуал. Я проверил свой телефон, чтобы убедиться, что не пришел слишком рано. Но Моники нигде не было видно.

Это было... странно.

Я взглянул на стопку журналов и вздохнул, прежде чем взять первый попавшийся.

"10 лучших причесок из шерсти альпака, которые завоевали популярность в Южной Америке".

Я моргнул. Знаешь что? Конечно. Почему нет?

Прежде чем я успел мысленно составить рейтинг альпак, дверь кабинета открылась. Оттуда вышла пара. Муж промчался мимо меня, словно совершал побег из тюрьмы, в то время как жена остановилась поболтать с Уиллоу.

"Все прошло лучше, чем я ожидала", - сказала она с улыбкой облегчения.

Я приподнял бровь, наблюдая, как муж практически выбегает из здания. Должно быть, это его первый сеанс с Уиллоу.

Прежде чем я успел задуматься над этим, Уиллоу повернулась ко мне с непроницаемым выражением лица, как всегда.

— Трэвис, - сказала она, указывая на дверь. - Заходите.

Я вздохнул, отложил журнал с сомнительной статьей об альпаках и последовал за ней внутрь.

Она закрыла дверь и указала на мое обычное место.

Я сел, скрестив руки на груди, уже готовясь к любой психологической мине, которую она собиралась установить.

Как только она села напротив меня, я посмотрел в сторону двери. "Итак... Моника к нам не присоединится?"

Уиллоу покачала головой. - Не сегодня. Я хотела поговорить с тобой один на один.

Я мысленно застонал. О, фантастика. Встреча один на один с моим любимым человеком.

Я выдавил из себя улыбку. "О, ничего себе. Какая честь".

Уиллоу никак не отреагировала.

Конечно, она этого не сделала.

Это был долгий час.

Мы с Уиллоу уставились друг на друга, в комнате повисла тишина, полная невысказанных слов. Я мог сказать, что она изучает меня, пытаясь понять, но я потратил месяцы, совершенствуя свое бесстрастное выражение лица.

Наконец, она нарушила молчание. - Итак, - сказала она, постукивая ручкой по блокноту, - что за представление было на прошлой неделе?

Я склонил голову набок, изображая замешательство. - Притворяться? Уиллоу, я оскорблен. Это была настоящая саморефлексия.

Ее взгляд оставался неподвижным.

Я ухмыльнулся. "Отлично. Скажем так, между позапрошлым и сегодняшним сеансом я получил несколько полезных советов.

Глаза Уиллоу слегка сузились. "От кого?"

Я пожал плечами, намеренно уклоняясь от ответа. "От мудрого источника".

Она вздохнула, откладывая блокнот. "Трэвис, если ты не готов работать, примирение невозможно".

Я наклонился вперед, уперев локти в колени. "Почему вы думаете, что я не пытался раньше?"

Уиллоу поджала губы. "Потому что никто не меняется так быстро за одну ночь".

Я небрежно пожал плечами. "Да".

Она не выглядела удивленной.

После короткой паузы она перевернула страницу в своем блокноте и спросила: "Трэвис, что Моника может сделать, чтобы ты простил ее за неверность?"

Это застало меня врасплох.

Я чуть не ляпнул что-то не то. Почти сказал правду - что бы она ни сделала, это никогда не исправит того, что она сделала.

Но вместо этого я вздохнул и сказал: "Для начала? Мне нужно подумать об этом".

Уиллоу кивнула, что-то записывая.

Оставшаяся часть занятия была такой же утомительной, но на этот раз я сохранил самообладание и сыграл в игру.

Когда все наконец закончилось, я встал, вежливо попрощался и ушел.

К тому времени, как я добрался до своей машины, я сидел за рулем, потирая висок.

Оставалось всего пять сеансов.

Боже, помоги мне.

За три дня до следующего раунда психологических пыток у меня зазвонил телефон. Офис Уиллоу. На долю секунды я подумал, не отправить ли сообщение на голосовую почту - может быть, притвориться, что я слишком эмоционально уязвим, чтобы ответить. Но любопытство взяло верх.

Я ответил, ожидая новых страданий.

Вместо этого секретарша сказала: "Мистер Паркер, я звоню, чтобы сообщить, что ваш следующий сеанс будет один на один с доктором Карр и Моникой. Вам не нужно присутствовать".

Я моргнул. "Подождите... У меня будет неделя отпуска?"

"Да."

Я ухмыльнулся. - Я мог бы поцеловать вас.

Последовала долгая пауза... Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали.

Справедливо... Я поблагодарил ее, повесил трубку и подавил желание ударить в ладоши.

Впервые за несколько месяцев я смог провести вечер понедельника в одиночестве. Никаких допросов, никаких вынужденных размышлений о себе, никакой борьбы с желанием швырнуть стул в окно. Только я, мой диван и непристойное количество видеоигр.

В тот вечер я плюхнулся на диван, включил PS5 и принялся за бессмысленное разрушение. Это было восхитительно.

Какое-то время я не думал о Монике, Уиллоу или о том, как забавно проходил процесс терапии, который я проходил. Я был слишком занят, уничтожая врагов, повышая уровень и возвращая себе рассудок одним пиксельным взрывом за раз.

Затем, примерно через два часа, меня осенила странная мысль. Когда я сидел там, уставившись в экран телевизора, я осознал кое-что странное. Впервые за несколько недель я не боялся понедельника. Не было ни надвигающегося чувства обреченности, ни мысленной подготовки к какой-либо психологической полосе препятствий, которую планировала Уиллоу. Только тишина, умиротвореность и сладкие-пресладкие звуки виртуального разрушения.

И все же...

Где-то между этим в голову закралась другая мысль.

О чем именно говорили Уиллоу и Моника на сегодняшней встрече один на один?

Моника снова переписывала историю? Уиллоу снова повторяла всю эту чушь про "найти дорогу назад"? Или это был просто личный праздник рыданий Моники, где она играла бедную жертву с разбитым сердцем?

Я покачал головой, отгоняя эту мысль. Это не имело значения. Я все равно скоро узнаю.

Потому что, нравилось мне это или нет, понедельник все равно наступит.

***

И к этому моменту я уже смирился со своими еженедельными посещениями приемной. По крайней мере, теперь я искренне предвкушал возможность просмотреть самые нелепые статьи, которые только можно вообразить. Теперь это было похоже на игру - какую абсурдную чепуху мне придется прочитать на этот раз? Я взял в руки первый попавшийся журнал и раскрыл его с энтузиазмом человека, которому на самом деле все равно.

"Ваш попугай что, издевается над вами? Эксперты высказывают мнение о росте числа птиц-манипуляторов".

Я ухмыльнулся. О, это хорошая статья.

Как раз в этот момент подошла Моника и села прямо рядом со мной. Не напротив меня, не на удобном расстоянии друг от друга, а прямо рядом со мной, как если бы мы были обычной супружеской парой, ожидающей заказанного ужина.

"Эй, что за новость на этой неделе?" - спросила она, наклоняясь ко мне.

Я постучал по статье. "По-видимому, существует эпидемия нарциссических попугаев, которые эмоционально оскорбляют своих владельцев".

Моника тихо рассмеялась, наклонив голову в мою сторону. "Я бы это почитала".

Я усмехнулся. - Да, я тоже.

Я даже не заметил, как она положила голову мне на плечо.

Сначала не заметил.

Только когда дверь приемной открылась.

Из нее вышла пара, они орали друг на друга, направляясь к лифту.

"Возможно, если бы ты действительно слушала меня во время терапии, Карен, нас бы здесь не было!" - огрызнулся муж.

"О, я не знаю, Грег, может быть, если бы ты не советовался со своей матерью во всех важных жизненных решениях, нас бы здесь тоже не было!"

Я моргнул, глядя им вслед.

Затем краем глаза я увидел, как в комнату вошла Уиллоу.

Она выглядела уставшей, как будто только что целый час безуспешно обезвреживала бомбу. Она провела рукой по волосам, резко выдохнула и подняла глаза.

— Моника, Трэвис, - поприветствовала она.

Затем ее взгляд метнулся к Монике, прислонившейся ко мне.

Она приподняла бровь. "Вы двое, кажется, чувствуете себя... комфортно".

И тут меня осенило.

Голова Моники все еще лежала на моем чертовом плече.

Я немедленно выпрямился, и Моника отстранилась, но слишком медленно.

Я мысленно выругал себя. Черт возьми, Паркер. Обрати внимание.

Взгляд Уиллоу задержался на мне, как будто она записывала этот маленький момент в свои мысленные файлы.

Затем, немного погодя, она жестом пригласила нас войти. "Проходите, занимайте свои обычные места".

Я вздохнул, следуя за Моникой внутрь, теперь остро осознавая тот факт, что потерял бдительность.

Этого больше не должно повториться.

Голос Уиллоу был ровным, спокойным и совершенно невыносимым.

— Трэвис, - сказала она, аккуратно складывая руки на коленях, - одна из самых больших опасностей для брака - это самоуспокоенность. Ты должен бороться за свои отношения каждый божий день. Брак - это обязательство, это умение держаться, даже когда тебе приходится нелегко".

Я почувствовал, как сжались мои челюсти. Мои пальцы впились в ладони, ногти впились в кожу. Каждый божий день. Борюсь за свой брак. Обязательство.

Я уже сделал все это.

Я боролся годами, пытаясь возродить то, от чего Моника, очевидно, уже отказалась. Я был верным, присутствующим, преданным своему делу - и все это не имело значения. Потому что, когда ей стало скучно, она не сопротивлялась. Она ушла в соседнюю комнату.

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не наброситься на нее.

Вместо этого я кивнул - самый уклончивый, сдержанный кивок в моей жизни.

Уиллоу некоторое время смотрела на меня, словно ждала продолжения, ждала, что я скажу что-то глубокомысленное.

Я нет.

В конце сеанса я встал, кивнул на прощание и вышел.

Дойдя до своей машины, я прислонился к дверце и выдохнул.

"Я так больше не могу", - пробормотал я.

Осталось три сеанса.

И я уже был на пределе своих сил.

На следующий день на работе я был в оцепенении. Полностью выбит из колеи. Я выполнял все необходимые действия, отвечал на электронные письма, присутствовал на совещаниях, кивал в нужные моменты - и все это время мой мозг работал в фоновом режиме.

Еще три сеанса.

Еще три часа рассказа мне, как я потерпел неудачу.

Еще три часа наблюдения, как Уиллоу и Моника переписывают историю.

Я не знал, смогу ли я это вынести.

Я едва заметил, что кто-то зовет меня по имени, пока не почувствовал чье-то присутствие рядом со мной.

— "Трэвис".

Я моргнул, возвращаясь к реальности, и, обернувшись, увидел Мэгги, которая стояла, скрестив руки на груди, и внимательно наблюдала за мной.

— Ты в порядке? - спросила она, слегка прищурившись.

Я пожал плечами. "Да. Прекрасно".

Она издала короткий смешок. - Чушь собачья.

Прежде чем я успел возразить, она вздохнула. - Я заеду за тобой после работы. Мы идем выпить.

Я хотел было запротестовать. Но, честно говоря? У меня не было сил.

"Ладно", - пробормотал я.

Тем вечером в ближайшем баре Мэгги отставила свой бокал и изучающе посмотрела на меня. "Хорошо, Паркер. Поговори со мной. Как дела?"

Я пожал плечами. “Хорошо”.

Она закатила глаза. - Попробуй еще раз.

Я вздохнул. - Это... что угодно. Еще три сеанса. Я справлюсь с этим".

В моем тоне не было ни игривости, ни остроумного подшучивания. Просто пустые слова.

И тогда она сделала это.

Она дала мне пощечину.

Больно.

Я отшатнулся, широко раскрыв глаза. - Что за чертовщина?!

Мэгги ухмыльнулась. - А вот и он.

Я моргнул, все еще не оправившись от боли. - Черт, Дональдсон. Ты когда-нибудь думала о карьере профессионального шлепальщика?

Она отпила из своего бокала. - Нет. Я делаю это бесплатно.

Я издал тихий смешок, потирая челюсть.

Она наклонилась ко мне, теперь уже более серьезная. - Эти сеансы терапии изматывают тебя, Трэвис. И это не твое. Ты не умеешь вести себя вежливо. Ты принимаешь бой лицом к лицу.

Я нахмурился. - И как именно я должен бороться? Уиллоу не дает мне сказать и половины того, что я хочу.

Мэгги ухмыльнулась. "Потому что ты сражаешься не с тем человеком".

Я приподнял бровь.

Она наклонилась ближе. "Ты пытаешься наброситься на Монику, но Уиллоу защищает ее. Ты нападаешь на Монику, Уиллоу переадресовывает это. Ты дерешься с Уиллоу, но ничего не происходит, потому что Уиллоу не ставит во главу угла эмоции."

Я склонил голову набок. "Ну и что? Просто сидеть и терпеть?"

Мэгги покачала головой. "Нет. Заставь Уиллоу позволить тебе поговорить с Моникой. Скажи ей, что для того, чтобы простить, тебе нужно сказать, что ты на самом деле думаешь."

Я уставился на нее, переваривая услышанное.

Это... на самом деле имело смысл.

Мэгги удовлетворенно откинулась назад. "Попробуй. Что ты теряешь?"

Я на секунду задумался, а затем усмехнулся. "Кроме моего рассудка? Ничего".

Мэгги подняла свой бокал. "Вот именно".

Мы чокнулись, и впервые за несколько недель я почувствовал себя немного легче.

Может быть, только может быть, я смогу засчитать эти последние три сеанса.

Я пришел в свое обычное время, прошел в комнату ожидания и взял журнал с кофейного столика. На тот момент это было ритуалом, и я уже предвкушал нелепость происходящего. Сегодняшняя находка?

"Можем ли мы действительно доверять белкам? Шокирующая правда об их скрытых планах".

Я ухмыльнулся. Ладно, у этого есть потенциал.

Как раз когда я собирался перейти к делу, вошла Моника и села рядом со мной, как и в последние несколько недель.

Я поприветствовал ее небрежным "Привет, Моника".

Она выглядела немного удивленной, но улыбнулась. - Привет, Трэвис.

Я тут же вернулся к своему журналу. "Итак, очевидно, белки ведут подпольную торговлю орехами, и мы все должны быть этим обеспокоены".

Моника тихо рассмеялась. "Я боюсь спрашивать".

Я постучал пальцем по странице. "Послушай, я всего лишь хочу сказать, что однажды мы проснемся, и все будет принадлежать белкам".

Она покачала головой, но по-прежнему улыбалась.

Прежде чем она смогла сказать что-нибудь еще, дверь открылась.

Оттуда вышла пара, оба в слезах.

Муж шмыгал носом, жена вытирала глаза, и ни один из них не смотрел друг на друга. Они просто направились прямо к лифту, эмоционально подавленные.

Мгновение спустя за ними последовала Уиллоу.

Она выглядела довольной, как шеф-повар, который только что закончил готовить "эмоциональное опустошение на медленном огне".

Затем она увидела, что мы с Моникой сидим вместе.

И она улыбнулась.

Я уже видел эту улыбку раньше.

Это была улыбка человека, который думает, что прогресс уже наступил.

Она указала на дверь. "Входите, занимайте свои места".

Моника вошла первой.

Я последовал за ней, сохраняя нейтральное выражение лица.

Потому что сегодня ЧТО?

Сегодня я собирался перевернуть все с ног на голову.

Уиллоу, такая же предсказуемая, как и всегда, начала занятие точно так же - зачитала основные правила, как будто мы собирались сдавать стандартный тест. Никаких перебивок, никаких обвинений, непредвзятое отношение, и бла-бла-бла. Я сохранял нейтральное выражение лица, кивая и ожидая своего вступления.

Закончив свой роботизированный сценарий, она заглянула в свои записи. "Сегодня мы сосредоточимся на общении".

Идеально.

Я слегка приподнял руку. - "Вообще-то, прежде чем мы начнем, я бы хотел кое-что сказать".

Уиллоу приподняла бровь, но жестом пригласила меня продолжать.

Я прочистил горло и выпрямился. - "Во время нашей беседы один на один вы задали мне вопрос о прощении. Я подождал, пока он уляжется, прежде чем продолжить. - Что ж, я готов ответить на него".

Уиллоу выглядела слегка заинтригованной. “Хорошо”.

Я наклонился вперед. "Чтобы хотя бы начать путь к прощению, мне нужно сказать свое слово. Непосредственно. К Монике".

Уиллоу склонила голову набок. "Трэвис, я не поощряю прямой разговор на этих занятиях".

Я ухмыльнулся. - "Да, я так и думал, что вы это скажете. Но в том-то и дело, что я не спрашиваю".

Она изучала меня, и я заметил нерешительность в ее глазах. Но она заметила и кое-что еще.

Отчаянность.

Немного погодя она вздохнула. "Отлично. Продолжай."

Я встал, полностью повернувшись лицом к Монике. Она выглядела взволнованной, слегка переминалась с ноги на ногу, но ничего не говорила.

Хорошо.

Я перевел дух. Затем я расслабился.

"Знаешь, Моника, все эти разговоры о сохранении брака, о примирении? Это мило". Я скрестил руки на груди. - Но давай будем честны - ты была той, кто оттолкнул меня. Ты была той, кто придумывал все возможные оправдания, вместо того чтобы просто признать, что между нами все кончено".

Моника открыла рот, но я поднял руку. "Нет. Ты не имеешь права перебивать. Я просиживал сессию за сессией, слушая, как ты переписываешь историю, а теперь? Теперь ты меня выслушаешь".

Уиллоу неловко поежилась, но не остановила меня.

"У тебя был чертовски хороший мужчина, Моника. У тебя была семья, стабильность, муж, который любил тебя. И что ты со всем этим сделала? Ты все это выбросила". Я усмехнулся. "И не ради лучшей жизни. Не для какой-нибудь великой истории любви. Но для Большого Рика. Парня, который едва может связать целое предложение, не упомянув о своем жиме лежа.

Глаза Моники наполнились слезами.

Хорошо.

— "Все, что я когда-либо делал, это пытался. Ты была той, кто отстранялся. Но вместо того, чтобы просто сказать мне, что ты несчастлива, ты нашла кого-то другого. А потом? А потом у тебя хватает наглости вести себя так, будто этот развод был какой-то трагедией, которую ты никак не ожидала увидеть". Я горько рассмеялся. - "Срочная новость, Моника, - это единственный логичный финал истории, которую ТЫ написала".

Наконец заговорила Уиллоу. - Трэвис, я думаю...

— "О, не начинай, Уиллоу. Я повернулся к ней лицом, мой голос звучал резко. - Ты все время делала это односторонне. Это было "Трэвис, что ТЫ мог бы сделать лучше?", "Трэвис, как ТЫ можешь все исправить?" Ты ни разу не остановилась и не спросила Монику, почему она не боролась за этот брак до того, как затащила его в нашу постель.

Уиллоу открыла рот, но ничего не сказала.

Я покачал головой. "Ты никогда не давала мне шанса. Всегда было так: "Трэвису нужно быть более открытым, Трэвису нужно больше работать". Что ж, вот и я, Уиллоу. Я открыт. Говорю именно то, что мне нужно было сказать".

В комнате воцарилась мертвая тишина.

Моника вытерла заплаканное лицо, уставившись в пол.

Уиллоу выглядела так, словно ее только что ударили кирпичом.

Я выдохнул и медленно сел обратно.

"Что ж", - сказал я, откидываясь назад, теперь мой голос был спокоен. "Это было приятно".

Уиллоу, все еще переваривая услышанное, прочистила горло. "Я думаю... нам следует закончить сегодняшнее занятие на этом".

Я встал, поправляя рубашку. "Лучшая идея, которая пришла тебе в голову за весь месяц".

На этот раз я не торопился уходить.

Я пошел пешком. Медленно. Спокойно.

Я чувствовал на себе взгляд Уиллоу.

Добравшись до своей машины, я долго сидел там, просто дыша.

Впервые за несколько месяцев я почувствовал облегчение.

Еще два сеанса

Я пришел в обычное время, взял журнал и приступил к своему еженедельному ритуалу чтения абсолютной чепухи. Заголовок сегодняшнего дня?

"Скрытая жизнь фермеров, занимающихся выращиванием червей, - они действительно могут предсказывать погоду?"

Я вздохнул, переворачивая страницу. Знаете что? В этот момент я этому не удивился.

Через несколько минут я взглянул на свободное место рядом со мной. Моника все еще не пришла.

Я знал, что это значит.

Это была встреча один на один.

— Отлично. Снова только мы с Уиллоу в одной комнате.

Прежде чем я успел мысленно подготовиться, дверь кабинета распахнулась.

Оттуда выбежал муж с красным от ярости лицом. "Это такая чушь собачья!" - рявкнул он, вскидывая руки. Затем он повернулся и, хлопнув дверью кабинета, направился к выходу.

Мгновение спустя вышла его жена, по лицу ее текли слезы. "Это ничего не значило!" - крикнула она ему вслед срывающимся голосом.

Муж даже не оглянулся.

Я наблюдал за тем, как все разворачивалось, и почувствовал укол сочувствия.

Я был таким парнем.

И никакое количество сеансов психотерапии не могло изменить того, что уже было сделано.

Прежде чем я смог долго размышлять об этом, вышла Уиллоу.

Она посмотрела на меня со строгим выражением лица, скрестив руки на груди. - Трэвис, - сказала она своим обычным тоном.

Затем она жестом пригласила меня войти.

Я встал, не торопясь, и, проходя мимо, ухмыльнулся ей.

— Ну что ж, Уиллоу, - сказал я. - Похоже, у вас выдался продуктивный день.

Она не ответила.

Конечно, она этого не сделала.

Я шагнул внутрь, готовясь к любой игре, в которую она собиралась играть.

Мы сели, и впервые с тех пор, как я начал эти занятия, Уиллоу выглядела явно раздраженной. Ее обычное спокойное, собранное поведение исчезло, сменившись напряженным выражением лица, когда она слишком быстро листала свой блокнот.

Я ухмыльнулся. "Итак, Уиллоу. О чем мы сегодня говорим? В чем еще я потерпел неудачу как муж?"

Вот и все.

Огрызнулась Уиллоу.

— Знаешь что, Трэвис? Ты невыносим. Она захлопнула блокнот, ее глаза горели от разочарования. - Ты сидишь здесь неделю за неделей, отпускаешь шуточки, уклоняешься от ответственности, ведешь себя так, будто не имеешь никакого отношения к тому, что произошло. Но знаешь что? Ты это делаешь. - Она указала на меня. - Ты отказываешься принимать участие, ты отказываешься размышлять о себе и, конечно, отказываешься признать, что, возможно, всего лишь возможно, ты не был идеальным мужем.

Я сидел там, совершенно невозмутимый, наблюдая за ее разглагольствованиями с легким любопытством.

Хорошо. В конце концов, я сломал ее.

Когда она закончила, тяжело дыша, я просто рассмеялся.

Прямо ей в лицо.

Ноздри Уиллоу раздулись. "Ты думаешь, это смешно?"

Я наклонился вперед, упершись локтями в колени. "Нет, я думаю, ты смешная".

Она моргнула, на секунду сбитая с толку.

"Ты сидишь здесь на каждом занятии, рассказывая о боли Моники, о путешествии Моники, о чувствах Моники. Но ни разу - ни разу - ты не подумала о том, чего хочу я. Ты никогда не спрашивала, сколько во мне ярости. Ты никогда не спрашивала, каково это - быть тем, кого предали.

Я наклонил голову. "Какой дипломированный терапевт не додумается спросить об этом, а?"

Уиллоу поджала губы.

— Видишь ли, Уиллоу, - продолжил я ровным голосом, - я уважаю профессионалов в твоей области. Тех, кто действительно слушает. Кто действительно помогает. А ты? Ты не хочешь помогать. У тебя есть план действий.

Я указал на дверь. "Каждый раз, когда я прихожу сюда, я вижу, как мужья уходят сломленными. Не лучше. Не исцеленными. Просто побежденными. А ты? Тебе это нравится.

Она напряглась.

Я улыбнулся. - Кто причинил тебе боль, Уиллоу?

Ее губы слегка приоткрылись, как будто она собиралась ответить, но она этого не сделала. Вместо этого она уклонилась, потянувшись за блокнотом.

Я покачал головой. "Нет, нет, нет. Не уворачивайся". Я наклонился. "Кто. Ранил. Тебя?"

Она сглотнула, на секунду уставившись на свои колени. А затем, почти шепотом, пробормотала: "Ты такой же, как мой муж".

Ах.

Вот оно.

Я откинулся на спинку стула, медленно выдыхая. - Вот оно что, - пробормотал я. - Ты все это время что-то проецировала.

Уиллоу не ответила.

Я встал. - Ты не хочешь мне помочь. Ты хочешь меня наказать. И любого другого мужа, который войдет в эту дверь".

Она по-прежнему не отвечала.

Я взял куртку и шагнул к двери. "Знаешь, Уиллоу... Я думаю, что это тебе нужна помощь".

Я открыл дверь и вышел в коридор. Как только я вышел, я обернулся и ухмыльнулся.

"О, и кстати? Смешные статьи в журналах были лучшей частью того, что я сюда приходил!".

С этими словами я вышел, оставив Уиллоу Карр уставившейся в пол.

Два дня спустя у меня зазвонил телефон. Я взглянул на экран - мой адвокат.

Я поднял трубку. "Привет, что случилось?"

Его голос был спокойным, деловым. "У меня для нас новости. Психотерапевт отменил свой последний сеанс".

Я моргнул. "Подожди... что?"

"Она отказывается от дела", - продолжил он. "Это означает, что мы переходим к следующему этапу - слушанию о разводе. Я перезвоню, как только узнаю больше подробностей".

Секунду я просто стоял, переваривая услышанное.

Больше никаких сеансов. Больше никакой Уиллоу. Больше никакого притворного примирения.

Тяжесть, которую я нес в течение нескольких месяцев, спала почти мгновенно.

Я выдохнул, наконец-то почувствовав облегчение.

"Хорошо", - пробормотал я. "Как раз вовремя".

"Я так и думал, что ты это скажешь", - сказал мой адвокат. "Я свяжусь с тобой".

С этими словами он закончил разговор, оставив меня стоять на кухне с телефоном в руке.

Я положил его и провел рукой по лицу.

Все было почти закончено.

Но когда я сделал еще один медленный вдох, меня осенила странная мысль.

Больше никакой комнаты ожидания.

Больше никаких нелепых статей.

Больше никаких "Ваша кошка ведет тайную двойную жизнь?" или "Заговор альпак раскрыт".

Я нахмурился.

"... Черт возьми. Я буду скучать по ним".

— ----------------

Комментарий автора для читателя по имени Уайлд

Когда я только начинал писать о кошмаре Трэвиса после развода, вы могли подумать, что очевидной злодейкой в этой истории о Трэвисе будет Моника - неверная жена, которая разрушила его мир, которая считала, что Большой Рик стоит того, чтобы разрушить стабильный брак. Но нет. Это было бы слишком просто. Вместо этого вы столкнулись с гораздо более коварным противником - Уиллоу, психотерапевтом из ада. Она была не просто нейтральной стороной; она была главной героиней "плохой терапии", женщиной, которая так упорно добивалась своего, что настоящая боль и предательство Трэвиса стали неудобными деталями в ее маленьком запутанном повествовании. И давайте будем честны, что может быть интереснее? Ожесточенная перепалка с бывшей женой или психологическая партия в шахматы с психотерапевтом, которая считает себя мастером-джедаем по манипулированию?

А теперь давайте поговорим о настоящих звездах этой саги - журнальных статьях. Если Трэвису суждено было страдать, мне нужно было чем-то развлечь и его, и себя. Так родилась величайшая абсурдная затея: все более нелепые журнальные статьи. Я имею в виду, кто бы не захотел узнать, замышляют ли белки мировое господство или скоро ли появятся соревнования по гонкам на козах? Журналы были не просто юмористическим пособием, они стали для Трэвиса настоящим спасением от безумия психотерапии. Они были небольшим, но важным напоминанием о том, что, как бы плохо ни обстояли дела, в мире, по крайней мере, еще есть юмор, погребенный под кучей бессмыслицы на кофейном столике в приемной.

И, наконец, о парах, которые ушли перед сеансами Трэвиса:- О, я просто развлекался. Мне нужен был способ задать тон каждому сеансу, а что может быть лучше, чем открывающаяся дверь, через которую проходят несчастья в отношениях? От мужа, который выглядел так, словно потерял всякую волю к жизни, до парня, который выбежал из дома, хлопнув дверью, - каждая пара была предупреждающим знаком, пророческим видением эмоциональной пытки водой, которую предстояло пережить Трэвису. Это стало мрачно-веселой традицией - все равно что наблюдать, как пассажиры падают с обреченных американских горок, в то время как следующие жертвы пристегиваются. И что в итоге? Трэвис не только выжил в этой поездке - он взял управление на себя и отправил всю эту чертову штуковину в полет с рельсов.

Конец 5 части