Сарайчик для удовольствий с сестрой. Из сборника Секс с двоюродной сестрой Часть 59

Примерно через полчаса я лежал на кровати и читал книгу по фотографии, когда раздался тихий стук в мою дверь, и Сью чуть приоткрыла ее и просунула голову.

— Бен, Бен, - прошипела она, - ты должен пойти со мной, в сарае что-то происходит.

— Что значит "происходит"?

— Я только что заметила кое-что необычное. Мама, выглядевшая более взволнованной, чем обычно, повела папу в сарай, и на лице у нее была понимающая улыбка.

— Это странно, но, может быть, папа что-то прячет?

— Нет, нет, - сказала она, - ты не понимаешь, они о чем-то шептались с тех пор, как папа вышел из душа. Я почти слышала их через стену своей комнаты, но ничего не могла разобрать.

— О-о-о. - это все, что я смог сказать.

— Я собираюсь пойти и посмотреть, что они делают, - сказала Сью с волнением в голосе. - Ты идешь со мной?

— Им не понравится, что ты подкрадываешься к ним.

— Они не узнают, не так ли, если мы будем вести себя тихо.

Я уже заметил, что это было "мы", но мне также было немного любопытно, что они делают. Снедаемые любопытством, мы со Сью тихонько спустились по лестнице и на цыпочках подошли к сараю, держась травы по краям дорожки, которую еще можно было разглядеть в сгущающихся сумерках. Мы осторожно заглянули в пыльное окно. Они стояли возле взятого напрокат мотоцикла, его хром поблескивал в свете единственной лампочки, свисавшей с потолка. Мы затаили дыхание, услышав тихий мамин голос, рассказывающий о том времени, когда она была застенчивой, неопытной девочкой, а папа фотографировал ее на таком же мотоцикле, и о том, как папа был у нее первым и в тот день лишил ее девственности. От этих слов у меня по спине пробежали мурашки, и, сам того не осознавая, я почувствовал, как мое тело и член отреагировали на внезапный жар, который, казалось, наполнил воздух вокруг нас.

Пригнувшись, мы увидели полоску света у двери сарая. Она была закрыта не совсем плотно, но с какой-то хитростью, и к тому же слегка приоткрыта, что позволяло нам незаметно заглядывать в щель. Мама, все еще одетая в юбку и белую футболку, сидела верхом на сиденье велосипеда, юбка задралась до бедер, длинные волосы каскадом рассыпались по плечам. Отец, с потемневшими от желания глазами, гладил мозолистыми руками ее обнаженные бедра, его взгляд задержался на упругой груди. Они разговаривали вполголоса, прижавшись друг к другу, как будто делились секретом, известным только им двоим. Мама откинулась назад, выгибая спину, когда большие пальцы отца прошлись по линии ее юбки, ткань туго натянулась, и между ее ног едва виднелась полоска светлого материала. Она прикусила нижнюю губу, точно так же, как делала, когда пыталась сохранить что-то в секрете от нас, и точно так же, как делала Сью, когда принимала решение. Ее вид, такой открытый и уязвимый, наполнил меня смесью смущения и возбуждения. Я взглянул на Сью, которая тоже наблюдала за мной, ее щеки пылали, а глаза были возбуждены и широко раскрыты от любопытства.

Мы наблюдали, как папа просунул руку под мамину рубашку, обхватил ладонями ее груди и нежно сжал напряженные соски. Она ахнула, ее глаза закрылись. Этот звук был похож на призыв, он притягивал нас ближе, наши тела реагировали на открывшуюся перед нами сцену. Не говоря ни слова, Сью взяла мою руку и положила ее на свою прикрытую грудь. - Делай то же, что и он, - прошептала она. Их поцелуй становился все настойчивее, папины руки блуждали по маминому телу с жадностью, говорившей о том, что он помнит. Она тихо застонала ему в рот, ее бедра двигались медленно и чувственно, прижимаясь к кожаному сиденью велосипеда. Зрелище было завораживающим, танец страсти, который мы никогда не видели в исполнении наших родителей, и это что-то глубоко внутри нас всколыхнуло. Когда они оторвались друг от друга, запыхавшаяся и раскрасневшаяся, мама соскользнула с велосипеда и начала расстегивать юбку, позволяя ей соскользнуть вниз по ногам. Папа не сводил с нее глаз, пока расстегивал брюки, освобождая свою эрекцию. Он гордо возвышался между ними, молчаливо подтверждая его желание.

Я услышал, как Сью ахнула: "Я вижу его твердый член. О Боже, я думаю, он собирается засунуть это в нее", - немного слишком громко, но они явно были слишком поглощены разговором, чтобы расслышать.

Они снова двигались вместе, папа просунул руки за пояс ее трусиков и стянул их вниз по ногам, прежде чем усадить маму на велосипед лицом к себе, широко раздвинув ее ноги, открывая влагу, блестевшую между ее бедер.

— Она такая же влажная, как и раньше, - прошептал я, - и тогда я был так же близок, как и он сейчас.

— Я знаю, и от этого у меня покалывает во всем теле, - ответила Сью.

Он расположился поудобнее, и одним быстрым движением папа вошел в нее, ее спина выгнулась от удовольствия, когда она приняла его целиком. Он начал двигаться, и звук их соприкасающейся кожи заполнил сарай, ритмичное крещендо, от которого мое сердце забилось быстрее. В своем увлечении они либо забыли, либо им было все равно, слышит их кто-нибудь или нет. Мы со Сью смотрели, не в силах оторвать глаз, наши тела сами выдавали нашу потребность. Мамины стоны становились громче, ее ногти впивались в папину спину, когда он входил в нее со все возрастающей яростью. Хромированный руль мотоцикла отражал страсть, запечатленную на их лицах, а запах машинного масла и пота смешивался с мускусным ароматом возбуждения. Мой член был почти болезненно твердым, упираясь в шорты, и я почувствовал, как Сью тоже захотела этого, когда она прижалась ко мне. Ее рука скользнула к моей промежности, сначала осторожно, но по мере того, как она ощущала мою твердость, ее прикосновения становились все смелее. У меня перехватило дыхание, и она вопросительно посмотрела на меня.

Я кивнул, не доверяя своему голосу, и она начала поглаживать меня через ткань, ее движения повторяли ритм занятий любовью наших родителей. Со стоном я притянул Сью ближе, моя рука скользнула вниз, обхватив ее лоно, ощущая ее влажность, затем, грубо отодвинув в сторону резинку ее нижнего белья, глубоко проник в нее двумя пальцами. Зрелище того, как грудь нашей матери подпрыгивает при каждом ударе, было невыносимо, и я поймал себя на том, что снова тянусь к груди Сью другой рукой. Она тихо всхлипнула, не отрывая взгляда от открывшейся перед нами сцены, пока я просовывал руку под ее топ и обхватывал ее обнаженную, маленькую, упругую грудь. Ее соски были твердыми и чувствительными, и она подалась навстречу моим прикосновениям, ее рука быстрее двигалась по моему члену. Папина рука скользнула к маминому клитору, его большой палец обводил набухший бутон, пока он входил в нее. Это зрелище было почти невыносимым для меня, и я почувствовала, как нарастает напряжение.

Дыхание Сью стало прерывистым, она становилась все более влажной, и я знал, что она тоже это чувствует. Мамин оргазм накрыл ее, как волна, ее тело забилось в конвульсиях вокруг папиного, и она закричала. Мы коротко поцеловались, наши языки исследовали губы друг друга, а затем повернулись, чтобы продолжить наблюдать за нашими родителями. Запретность ситуации только усилила наше желание, сделав наши прикосновения более настойчивыми, а дыхание - более прерывистым. Мы не останавливались, наблюдая, как папа достиг кульминации, его тело напряглось, прежде чем он излился в маму с приглушенным гортанным криком. Мамины ноги сжались вокруг папиной талии, ее голова запрокинулась в экстазе, и затем они оба замерли, их тела дрожали от толчков страсти. Они долго держали друг друга в объятиях, прежде чем медленно разомкнуть объятия, нежно целуясь, когда к ним вернулось самообладание.

Мы со Сью внезапно осознали, что они скоро появятся и нас могут обнаружить, поэтому мы быстро и бесшумно пробрались к сараю, в котором не было окон и который был скрыт от глаз из дома. Мы ждали, наши сердца бешено колотились, а тела были возбуждены желанием. Нам не пришлось долго ждать. Мы увидели, как погас свет, и услышали, как медленно открылась дверь, наши родители вышли на дорожку и закрыли за собой дверь. Они шептались друг с другом о чем-то, что мы не смогли разобрать, когда они возвращались в дом. Убедившись, что они ушли, мы проскользнули внутрь сарая, и легкий скрип двери на петлях немного напугал нас. Мы не решились включить свет, поэтому нам пришлось полагаться на слабый отблеск заходящего солнца. Мотоцикл все еще был теплым от их тел, в воздухе витал густой аромат их занятий любовью. Мы посмотрели друг на друга, осознание того, что мы собирались сделать, давило на нас, но мы не останавливались.

— Это так эротично, - сказала Сью, - находиться здесь, где они были минуту назад, но у нас не так много времени, так что давай просто разденемся?

— Ты уверена, что они не вернутся? - спросил я, колеблясь.

— Я сомневаюсь в этом, но это шанс, которым мы должны воспользоваться.

— Хорошо, - сказал я, все еще немного напуганный тем, как мы могли бы это объяснить, если бы они это сделали.

Мы быстро разделись, повесив одежду на бензобак мотоцикла в пределах досягаемости, не отрывая глаз друг от друга. Сью прислонилась спиной к мотоциклу, широко раздвинув ноги, как когда-то мама, а я расположился перед ней, и мой член коснулся ее влажного треугольника. Я отодвинул крайнюю плоть и приставил головку члена, обильно покрытую спермой, к ее входу. Она была такой влажной, но все еще тугой и теплой. Она ахнула, когда я вошел в нее, наполняя медленными, обдуманными движениями, так глубоко, как только мог, и это было похоже на то, чему мы только что были свидетелями. Мы начали двигаться вместе, воспоминания о страсти наших родителей подпитывали нас. Кожа сиденья была гладкой там, где мои бедра, расположенные между ее бедрами, касались ее. Я чувствовал вибрацию ее тела, когда она приблизилась к своему оргазму. Мои руки держали ее бедра, направляя ее, пока мы находили ритм. Мир за пределами сарая перестал существовать, и мы погнались за собственным удовольствием, движимые пылом момента и запретным трепетом от того, что делаем что-то настолько неправильное. Сью застонала немного громче.

— Шшшш, - прошипел я, продолжая вбивать в нее свой твердый член.

Я почувствовал, как ее тело напряглось вокруг меня, приближаясь к оргазму. Одним последним мощным толчком я излил в нее свою сперму, и мой собственный крик облегчения внезапно был заглушен тканью ее трусиков, которые она поспешно схватила и закрыла мне рот, чтобы я не шумел.

Мы простояли так несколько мгновений, наши тела слились, наши сердца бились как одно целое. Затем мы отстранились друг от друга, дрожа и пытаясь успокоиться. Наше дыхание постепенно начало приходить в норму; Конечно, она вытерла сиденье трусиками, насколько это было возможно в сгущающихся сумерках. Когда мы снова оделись, Сью сказала:

— Нужно посмотреть утром и убедиться, что оно чистое, прежде чем относить его Тони.

— Да, не волнуйся, я осмотрю его очень внимательно, - улыбнулся я про себя.

Мы вышли на прохладный ночной воздух, и реальность того, что мы только что сделали, обрушилась на нас, как холодный душ. Мы посмотрели друг на друга, наши щеки вспыхнули, а глаза наполнились чувством вины и возбуждения. Несколько мгновений спустя мы тихо прокрались обратно в дом. Наши родители, ничего не замечая, смеялись на кухне, готовя ужин. Папа говорил низким и хрипловатым голосом:

— В тот первый раз, когда мы катались на твоем мотоцикле, он чуть не перевернулся, мы могли получить травмы, и я не знаю, как бы мы это объяснили.

Мама хихикнула:

— Похоже, это пробудило в нас прежнюю дикость.

Папа рассмеялся:

— Когда ты начала показывать эти фотографии Бену и Сью прошлой ночью, я чуть не умер. Я думал, ты собираешься показать их все.

— Как бы я этого ни хотела, некоторые вещи лучше оставить между нами, - ответила она.

Мы со Сью обменялись взглядами, прокрались на цыпочках мимо закрытой кухонной двери и, стараясь не ступать на скрипучие ступеньки, направились обратно в свои комнаты. Я тщательно спрятал проявленные рулоны пленки, приготовив их для проявки и печати позже, и стал ждать приглашения на ужин, надеясь, что мы сможем вести себя "нормально", несмотря на то, чему мы только что стали свидетелями и что сделали.