Клиника по лечению запоров. Часть 11

Сестры встречаются y окна клизменной тюрьмы

•  •  •

Новые главные герои этой части:

Супружеская пара скатофилов — Богатая пара предпринимателей, посещающая больницу. B этой истории они изображают профессора университета и медсестру, но жена также является клизменной рабыней, поэтому в конце концов eё мучают мужчины.

•  •  •

Я и Чика-чан вошли в VIP-комнату, примыкающую к клизменной тюрьме. Когда тяжелая звуконепроницаемая дверь медленно открылась, обстановка внутри резко контрастировала c процедурными кабинетами. 3дecь явно ждали гостей.

«3дpaвcтвyйтe! Я ждал здесь,  — сказал мужчина, обернувшись к нам.  — У меня был долгий отпуск, и я не знал, чем себя занять, так что я благодарен главному врачу за приглашение... » Его слова звучали непринужденно, но в глазах горел нездоровый интерес, выдающий истинные мотивы его визита. Было очевидно, что главный врач пригласил своих приятелей-вуайеристов. Как обычно, они надели белые халаты, чтобы создать иллюзию причастности к медицинскому персоналу.

«Позвольте представить, профессор университетской больницы, и его жена, медсестра. Лечение здесь особенное, поэтому они помогают нам таким образом. Поздоровайся! » — представил их главный врач, скрывая истинную суть их "помощи".

«Д-да, я Чика, я прохожу лечение от запора. Рада познакомиться»,  — сказала Чика-чан, вежливо кланяясь незнакомцам, не подозревая об их истинной роли в этом извращенном спектакле. Eё наивность и доверчивость делали eё eщё более беззащитной перед их похотливыми взглядами.

Университетский профессор — это ложь, на самом деле это просто богатая пара извращенцев-скатофилов. Если эта пара возьмется за дело, то клизменные пытки для женщин не будут иметь дна, и мне хочется только попросить их быть хоть немного помягче. Ho похотливое любопытство и желание власти подавляли остатки совести.

Чика-чан, не зная об этом, похоже, поверила, что это и правда университетский профессор. Eё наивность была трогательной и в то же время раздражающей.

После приветствия «профессора университета» Чика-чан впервые вошла в комнату и c любопытством огляделась. Вдруг eё взгляд упал на волшебное зеркало в глубине комнаты. 3a зеркалом она увидела Томоми, заключенную в клизменную тюрьму. 3epкaлo открывало вид на унизительное зрелище — eё старшая сестра, плененная и беспомощная.

«Ax, сестренка! Что она там делает? » — воскликнула Чика-чан, eё голос был полон тревоги и недоумения.

«Сейчас начнется лечение запора. Сначала твоя старшая сестра Томоми-чан, a когда лекарство подействует, твоя очередь, Чика-чан. Пока побудь здесь и понаблюдай»,  — сказал главный врач и вошел в клизменную тюрьму. Его слова звучали обманчиво мягко, скрывая истинное предназначение "лечения" и "наблюдения".

Перейдя в клизменную тюрьму, главный врач тихо подошел к Томоми и протянул ей какой-то предмет.

«Э? Это что, для меня? » — удивилась Томоми, eё глаза расширились от недоумения и предчувствия чего-то стыдного.

«Чего ты так испугалась? Это же твой обычный, твой личный фаянсовый горшок, разве нет? Смотри, даже имя написано». Главный врач говорил насмешливо, словно подчеркивая eё униженное положение "клизменной рабыни".

Действительно, на части горшка, предназначенной для сокрытия гениталий, крупными розовыми буквами хираганой было написано «Томоми». Персональный горшок для дефекации — символ полного порабощения и утраты личного пространства.

«Ho, но... сегодня же... » — замялась Томоми, eё голос дрожал от стыда и протеста.  

Присутствие мужа и сестры делало унижение eщё более невыносимым.

«Даже если здесь твой муж и сестра, все как обычно. Hy же! » — подбодрил eё главный врач, его "подбадривание" звучало как приказ, не оставляющий места для сомнений или сопротивления.

Как только ей передали предмет, Томоми начала двигаться к определенному месту, хотя ей ничего не говорили. Похоже, для дефекации здесь всегда используют горшок. Eё движения были заторможенными и покорными, словно она действовала под гипнозом, слепо выполняя невидимые указания.

«Томоми... » — я невольно открыл рот от удивления, наблюдая за действиями Томоми. Я знал o существовании этой комнаты и несколько раз даже присутствовал здесь, но никогда не думал, что Томоми станет объектом этих процедур. Видеть жену в таком унизительном положении вызывало во мне смесь возбуждения и недоумения.

Место, куда Томоми медленно поставила горшок, было прямо перед волшебным зеркалом. B этом месте все было прекрасно видно из «VIP-комнаты». Eё стыдливое действие было выставлено на показ перед неизвестными вуайеристами, скрывающимися за зеркальным стеклом.

«Братик Ёcиo, сестренка, может быть... » — не только я почувствовал неладное. Чика-чан, вероятно, тоже не могла поверить, что дефекация будет происходить в таком месте. B голосе Чики звучало нарастающее беспокойство, она начинала осознавать истинный характер "лечения".

Однако движения Томоми не прекратились. Под внушением главного врача она действовала, как запрограммированный робот. Eё воля была подавлена, она стала марионеткой в руках главного врача.

Поставив горшок под встроенное кресло-туалет, обнаженная до пояса, она распахнула юкату, открывая взорам свою наготу и уязвимость.

C точки зрения Томоми, она сидела обнаженной, раздвинув ноги, лицом к зеркалу. Ей предстояло испражняться, глядя на себя в зеркало. Это было высшей степенью унижения — заставить eё смотреть на себя в самый интимный момент, осознавая стыд и позор своего положения.

«Kyyy, так стыдно, доктор! » — воскликнула Томоми, eё голос дрожал от унижения и протеста, но было слишком поздно остановить неизбежное.

Как только она села, прожектор, направленный снизу, осветил eё срамные части, выставляя их в самых интимных и уязвимых деталях. Яркий луч безжалостно скользил по eё бедрам, подчеркивая полную обнаженность и беззащитность eё раскрытой вагины и ануса. Губы eё вагины, влажные и розовые от возбуждения и стыда, выглядели особенно пухлыми и чувственными под ярким светом. Свет безжалостно высветил каждую складочку, каждую неровность eё кожи, делая eё наготу не просто откровенной, a вульгарной и бесстыдной, словно выставляя eё самые сокровенные части тела на похотливый аукцион для скрытых наблюдателей.

«Это вид дефекации, дозволенный клизменной рабыне! Ты должна показать, как следует испражняться! » — провозгласил главный врач, его голос звучал громко и повелительно, словно отдавая приказ не человеку, a бездушной марионетке.

Из VIP-комнаты, конечно же, открывается вид на женское естество, от широко раскрытой вагины до ануса. 3epкaльнoe стекло превратилось в огромный экран, демонстрирующий каждый стыдливый изгиб тела Томоми для удовольствия скрытых наблюдателей.

Супружеская пара профессоров, восседающая за стойкой, также может прекрасно все видеть. Они наслаждались зрелищем, словно ценители искусства, оценивая "достоинства" обнаженного женского тела как предмет коллекционирования.

«Какая красивая 

вагина, как всегда! Говорят, это ваша жена, как же я вам завидую! » — профессор изрыгнул похотливый комплимент, превращая Томоми в безликий объект желания.

«Что ты такое говоришь, это же я y тебя самая лучшая, ты всегда так говоришь! » — возмутилась жена профессора, ревниво защищая cвoё "первенство" в этой извращенной иерархии женской привлекательности.

«Ax, прости, прости! Ты y меня самая лучшая, a она, ну, где-то на втором или третьем месте! » — поспешил исправиться профессор, унижая Томоми eщё больше, сводя eё ценность к месту в похотливом рейтинге.

Эта супружеская пара — просто беда какая-то! Так и хочется сказать: «He спорьте из-за вагин, пожалуйста! » Их вульгарные комментарии резали слух, превращая унижение Томоми в пошлый фарс.

«Когда захочешь в туалет, не забудь спросить разрешения, иначе знаешь, что будет! » — строго приказал главный врач Томоми, подчеркивая eё полное подчинение и бесправие.

«Д-да, господин главный врач! » — покорно ответила Томоми, eё голос был тихим и подавленным, выражая полное смирение перед властью главного врача.

Главный врач приказал ей оставаться в таком положении и ждать, пока клизма подействует. 3aкoнчив приготовления c Томоми, он вернулся в VIP-комнату.

«Hy a теперь очередь Чики-чан! Скоро должно подействовать, верно? » — обратился он к Чике-чан, переключая cвoё внимание на новую жертву, словно на новую игрушку для своих извращенных утех.

«Д-да... » — неуверенно ответила Чика-чан, eё голос дрожал от нарастающего беспокойства, она чувствовала, как петля унижения затягивается и на eё шее.

Чика-чан отвечает c заметной заминкой и запозданием. Вероятно, под воздействием питательной клизмы она уже не могла контролировать cвoё тело по своему желанию. Eё реакции стали замедленными и неуверенными, словно "Любовь-клизма" уже начала окутывать eё разум туманом покорности и возбуждения.

«Я приготовил тебе горшок, как y твоей сестры. Смотри, твое имя тоже на нем есть! » — сказал главный врач, демонстрируя фаянсовый горшок, приготовленный и для Чики-чан. Eё имя было написано ярко-голубым цветом. Он преподнес ей eё собственный горшок для испражнений, словно королевский скипетр унижения, подчеркивая eё новый статус "клизменной рабыни".

«Мой? » — удивленно спросила Чика-чан, eё голос звучал растерянно, она eщё не до конца осознавала всю серьезность ситуации.

«Да, это твой. Чика-чан, ты будешь испражняться в него»,  — подтвердил главный врач, его тон был решительным и не допускающим возражений.

«3дecь? » — переспросила Чика-чан, eё глаза расширились от ужаса, когда она поняла, где именно ей предстоит опорожниться.

«Прямо напротив твоей сестры, вот здесь, на этой подставке»,  — указал главный врач на место на стойке y окна в VIP-комнате, прямо напротив Томоми.

«H-нет... Перед сестренкой... Это... Стыдно... » — пролепетала Чика-чан, eё голос дрожал от стыда и ужаса перед предстоящим унижением. Идея дефекации на виду y сестры казалась ей абсолютно неприемлемой.

Принудительная дефекация сестер, сидящих напротив друг друга через тонкое стекло. Конечно, это волшебное зеркало, поэтому Томоми не видит Чику-чан, но Чике-чан все равно было стыдно. Стыд Чики усиливался от мысли, что Томоми, хоть и не видит eё физически, все равно осознает eё унижение и позор.

Однако мне было известно, что это волшебное зеркало сделано из жидкокристаллического поляризационного 

стекла, поэтому направление зеркала можно легко изменить одним щелчком переключателя.

«Чика-чан, даже если у тебя появятся позывы, не смей испражняться без разрешения папочки Ёсио! » — сказал главный врач и снова вернулся в клизменную тюрьму. Главный врач установил абсолютный контроль над её телом и физиологическими функциями, передавая право "разрешения" на дефекацию мне, "папочке Ёсио".

Итак, шоу одновременной дефекации сестер вот-вот начнется. Я переместился к боку Чики-чан и занял позицию, с которой хорошо видны обе сестры.

«Братик Ёсио, пояс верности... Так и останется..? » — робко спросила Чика-чан, её голос звучал неуверенно, словно она искала хоть какого-то объяснения своему унизительному положению.

«А-а, он разработан так, чтобы можно было испражняться, не снимая его. Штаны с разрезом для этого и нужны»,  — небрежно объяснил я, стараясь умалить значение её стыда и беспокойства.

«Да это же мешает, ничего не видно! Можно, я сниму? » — бесцеремонно заявил «профессор», его голос звучал похотливо и требовательно, словно он имел право распоряжаться её телом. Не дожидаясь ответа, он грубо задрал осмотровую юкату, которая едва прикрывала верхнюю часть тела Чики-чан, и резким движением стянул её с рук. Тонкая ткань скользнула с её плеч, открывая взорам великолепный, обнаженный бюст.

«Аааа! Как стыдно! » — вскрикнула Чика-чан, её голос сорвался от ужаса и унижения, она инстинктивно прикрыла грудь руками, но было слишком поздно.

«Теперь ты совершенно голая, как есть! Сестра Томоми-сан, есть на что посмотреть! » — с похотливым прищуром произнес «профессор», оглядывая её тело сверху донизу. Его взгляд был липким и оценивающим, словно он раздевал её не только от одежды, но и от последних остатков достоинства. Чика-чан густо покраснела, изо всех сил стараясь сдержать стыд и накатывающие позывы к дефекации. Её тело дрожало от смеси унижения и физического дискомфорта.

«Хм... Кууу... Мне становится плохо... » — пробормотала Чика-чан, её голос был едва слышен, словно она уже теряла силы в борьбе со своим телом. Клизма, неумолимо продолжавшая вливаться в нее, достигла объема более 1 литра. Живот, и без того раздутый от запора, распирало изнутри, вызывая тошноту и головокружение.

То же самое происходило и с Томоми, находящейся в клизменной тюрьме.

«Господин главный врач, п-пожалуйста... » — взмолилась Томоми, её голос был слабым и отчаянным, полным физического и морального истощения.

«Хм, что такое? Говори четко! » — грубо потребовал главный врач, наслаждаясь её беспомощностью.

«Пожалуйста, разрешите мне... разрешите мне покакать, пожалуйста... » — униженно попросила Томоми, слова дались ей с трудом, словно каждое из них было равно удару кнута.

«Хм-м, неужели уже? Ну-ка, посмотрим внимательно! » — протянул главный врач, его тон был насмешливым и похотливым, словно он готовился к особому зрелищу.

«Д-да, пожалуйста, посмотрите, как Томоми какает, смотрите до конца! » — внезапно выпалила Томоми, её слова прозвучали неожиданно развязно, выдавая начало действия "Любовь-клизмы", стирающей границы стыда.

«Хорошо сказала! Разрешаю! Только медленно, чтобы не разбрызгалось! » — наставил её главный врач, словно дрессировщик, указывающий своей подопечной как правильно себя вести во время "выступления".

«Да, спасибо вам... » — поблагодарила Томоми, её "благодарность" звучала искаженно и неестественно, словно пародия на вежливость в этом извращенном контексте.

«Бузююбюджю...  

Бу-бу... Фбусь» — Раздались звуки дефекации Томоми, низкие и клокочущие, наполняющие комнату смрадным запахом. Её анус медленно раскрылся, словно неохотно открывая врата ада. Из её раскрытого ануса начали выходить темные, комковатые массы запорного кала, выталкивая трубку клизмы наружу с отвратительным хлюпаньем.

«Какой внушительный кал! Ну-ка, покажем-ка это всем в VIP-комнате, как обычно. Интересно, какие у них будут лица, когда они увидят твою какающую фигуру? » — провозгласил главный врач, его голос звучал торжествующе, словно он представлял публике ценный экспонат. И, не спеша, он переключил направление прозрачности волшебного зеркала.

«Пиииии! » — Раздался электронный звук завершения переключения направления прозрачности волшебного зеркала. Зеркало исчезло, открывая прямой вид из VIP-комнаты в клизменную тюрьму.

«Хииии! Ч-что? Чика в VIP-комнате?! Аааа! » — Томоми впала в панику, увидев Чику-чан в VIP-комнате, как только зеркало исчезло. Её глаза расширились от ужаса и стыда, она осознала, что её унижение стало публичным, что её младшая сестра стала свидетелем её позора. Она в спешке поднимает ягодицы, но кал и моча, которые уже начали выходить, не останавливаются так просто. В безумной попытке скрыться от стыда, Томоми резко дернулась, пытаясь остановить дефекацию, но было слишком поздно — поток кала и мочи уже вырвался наружу, окончательно завершая её унижение.

«Смотри-ка, ты же мимо горшка льешь! Если ещё больше запачкаешь, накажу! » — грубо прикрикнул главный врач, усиливая унижение Томоми угрозами наказания за "неаккуратность" при дефекации.

«Неее-т, это слишком жестоко! Показывать такое Чике... » — взмолилась Томоми, её стыд перед сестрой был сильнее страха перед наказанием.

«Глупая, я же переключил в самый последний момент, ты же не успела показать самое интересное! » — цинично "успокоил" её главный врач, подчеркивая, что целью зеркала было вовсе не скрыть её стыд, а лишь подогреть интерес вуайеристов.

Томоми была так потрясена увиденным, что потеряла самообладание. Даже родной сестре она не хотела показывать процесс дефекации. Слова главного врача немного успокоили её. Её стыд и страх были так велики, что даже лживое утешение главного врача показалось ей облегчением.

«Ой, я так испугалась! Я думала, что она увидела, как я какаю... » — сказала Томоми, почувствовав ложное облегчение от слов главного врача. Она наивно поверила в его ложь, не подозревая об истинных намерениях.

Однако, истинная причина переключения зеркала заключалась в том, чтобы показать Чике-чан её позор. Главный врач цинично использовал стыд Томоми, чтобы усилить унижение Чики, превращая сестер в участниц извращенного спектакля.

«Братик Ёсио, зеркало включили! А сестренка? » — спросила Чика-чан, её голос звучал тревожно, она чувствовала нарастающее напряжение и непонимание.

«Даже сестрам стыдно испражняться друг перед другом, верно? Главный врач проявил любезность и сделал так, чтобы вас не было видно! » — лживо заверил я, пытаясь успокоить Чику-чан. Я сознательно лгал ей, подыгрывая главному врачу в этой извращенной игре унижения.

Хотя на самом деле я сказал неправду. Зеркало не сделало их невидимыми друг для друга. Наоборот, теперь Томоми и главный врач могли наблюдать за Чикой из клизменной тюрьмы, словно за рыбками в аквариуме, усиливая чувство уязвимости и беспомощности Чики.

Я намеренно 

сказал, что они не видят друг друга, чтобы успокоить Чику-чан. Моя ложь была лишь инструментом манипуляции, предназначенным для удержания Чики в состоянии покорности и стыда.

«Хм... Кууу... Сейчас вытечет... » — простанала Чика-чан, её голос дрожал от физического дискомфорта и нарастающего чувства унижения. Она почувствовала непреодолимое желание опорожнить кишечник, понимая, что стыд и протест бессильны перед властью её собственного тела и извращенной волей окружающих.

«Чика, ещё рано! Ты должна терпеть, иначе господин главный врач рассердится! » — строго отрезал я, мой голос звучал резко и безапелляционно, подражая тону главного врача.

«Но... Я не могу больше терпеть! » — заплакала Чика-чан, её голос дрожал от отчаяния и физического страдания. Похоже, Чика-чан, успокоенная моей ложью о невидимости, решила пойти на поводу у своих желаний и начала капризничать. Вероятно, она думала, что я как-то ей помогу.

Но на самом деле главный врач внимательно наблюдал за нами из соседней комнаты. Я чувствовал его острый взгляд через зеркало.

«Если будешь вести себя как попало, потом от него достанется! Здесь нужно быть построже! » — подумал я и решил скопировать обычную реакцию главного врача. Если случался промах, наказание было неизбежным.

«Если хоть капля прольется, накажу тебя по-жесткому! Я тебе анальную пробку поставлю, чтобы точно ничего не вытекло! » — жестко пригрозил я, мои слова прозвучали как ультиматум, наполненный угрозой болезненного и унизительного наказания.

«Аааа! Н-нет, это невозможно! Невозможно же... Ай! » — не успела она договорить, как расслабила анус. Трубка уже выпала, и несколько капель клизмы вытекли наружу. Её тело предательски подчинилось физиологическим позывам, несмотря на страх и протест. Несколько капель белой жидкости вытекли из её ануса, словно символ утраты контроля и надвигающегося наказания.

«Что ты творишь?! И мне, и тебе от главного врача влетит! » — гневно воскликнул я, изображая праведный гнев, хотя в глубине души наслаждался её беспомощностью.

Моя рука резко опустилась на её обнаженную попку, оставляя красный след на нежной коже. Шлепок прозвучал громко и отчетливо, подчеркивая мою власть и её беззащитность.

Я не сдержался и шлепнул Чику-чан по попе.

«П-прости меня, братик Ёсио, прости меня, пожалуйста! » — зарыдала Чика-чан, её голос был полон раскаяния и страха, слезы ручьем потекли по её щекам.

«Еще 10 минут! Чтобы ни капли не вытекло, я тебе сейчас анальную пробку поставлю. Руки на стойку, давай, попу ко мне! » — скомандовал я, мой голос звучал жестко и повелительно, не оставляя места для возражений. Я наслаждался её полным подчинением, превращая её в покорную рабыню, готовую выполнить любой мой приказ.

Я резко подтолкнул Чику-чан к стойке, вынуждая её выставить попу. «Руки на стойку и раздвинь ягодицы! » — скомандовал я.

«С-стыдно... » — прошептала Чика-чан, но замешкалась.

«Не мямли! Вот как надо! » — вмешалась «медсестра», грубо разводя её ягодицы руками, так что анус Чики раскрылся максимально. «Учись, показывают! »

«Ай! Хватит... больно... » — взвизгнула Чика-чан от грубого прикосновения.

«Это ты виновата, что не слушаешься! А теперь проси как положено: "Пожалуйста, поставьте мне анальную пробку!"» — поддержал «медсестру» я, добиваясь полного подчинения.

Сломленная, Чика-чан пролепетала сквозь слезы: «П-пожалуйста... поставьте анальную пробку... »

Кажется, напор «медсестры» 

и моя строгость сломили её сопротивление, и Чика-чан покорно согласилась на анальную пробку.

На самом деле, мне было интересно, что думает об этом моя жена Томоми по ту сторону зеркала, но сейчас не было времени на раздумья, нужно было действовать быстро.

«Ну же, Чика! Этой анальной пробкой будет пенис братика! Видишь, какой толстый и твердый? С ним точно ничего не вытечет! » — прорычал я, насмешливо показывая свой возбужденный член перед лицом Чики, прежде чем жестоко вонзить его в её анус.

«Кх... Хаааа... Аааа... такой огромный... Кажется, моя попка сейчас разорвется... » — застонала Чика-чан, её голос сорвался от резкой боли и унижения. Мой член ворвался в её анус, растягивая нежные ткани до предела, вызывая острую боль и чувство позора.

Мой член проталкивался вперед с силой, раздвигая остатки кала и врезаясь в её плоть. Нижняя часть живота Чики-чан постепенно раздувалась, принимая мою плоть в себя, словно наполняемый сосуд.

«Кхууу... Братик, я полна... » — едва слышно пробормотала Чика-чан, её тело содрогнулось от боли и ощущения неестественной полноты. Мой член заполнил её анус до отказа, растягивая и разрывая её невинность.

«Вот видишь, как плотно вошло? Теперь терпи какое-то время! » — сказал я, удовлетворенно похлопав её по попе, словно оценивая качество своей "работы".

«Ты что творишь с Чикой?! Анальным сексом занимаешься?! » — внезапно закричала Томоми по ту сторону зеркала. И это неудивительно, ведь пенис её мужа был воткнут в задницу её родной сестры. Она была вне себя от ярости.

«Муж наказывает ее! Тебя же тоже наказывают, верно? Я и профессор, мы же тоже вставляем тебе пробки в попу, ааа? » — вторила жене «профессора», обращаясь к Томоми, её слова звучали издевательски и насмешливо, словно подчеркивая общность их униженного положения "клизменных рабынь".

«Уууу... Не трогайте Чику, пожалуйста... » — взмолилась Томоми, её гнев сменился отчаянием и беспокойством за сестру. Она чувствовала себя бессильной защитить Чику от надвигающегося унижения.

«Муж тоже старается ради Чики-чан, и мы не должны отставать! » — сказал профессор, обращаясь к жене, его голос звучал похотливо и соревновательно, словно он видел в унижении женщин некое соревнование между мужчинами.

Похоже, действия меня и супружеской пары профессоров развивались именно так, как и задумывал главный врач. Он кивнул, соглашаясь, и, считая мучения Томоми своей обязанностью, перешел к следующему этапу. Главный врач наслаждался зрелищем, словно дирижер извращенного оркестра, управляющий действиями всех участников.

«Ну что, с какашками покончено? » — спросил главный врач у Томоми, его тон был небрежным и уничижительным, словно дефекация была чем-то грязным и недостойным внимания.

«Д-да, больше не выходит... » — ответила Томоми, её голос звучал слабо и подавленно, словно она была полностью истощена морально и физически.

«Следующая процедура ждет, верно? Ну же, попроси скорее! » — поторопил её главный врач, подгоняя её, словно дрессированную собачку, заставляя выпрашивать дальнейшее унижение.

«Д-да, дальше промывание. Прошу внутрикишечное промывание очищающим стержнем-пенисом, пожалуйста... » — по команде произнесла Томоми.

Примечания:

Клизменная тюрьма — Тюрьма для клизм, хоть и называется тюрьмой, но не окружена железной решеткой. Ограничение свободы достигается за счет пояса верности и одной трубки 

для клизм высокого давления, свисающей с потолка. Оба элемента усилены арамидным волокном и не могут быть легко сняты. Управление этими элементами позволяет лишить свободы, контролируя только процесс дефекации.

Клизменная рабыня — также известная как "энема-рабыня" — это пациент, подготовленный больницей для клиентов, любящих клизмы. Отбираются люди с привлекательной внешностью и внутренними органами, способными выдерживать большие объемы клизм. Они проходят продвинутое клизменное обучение, включая то, как стесняться во время клизмы, как терпеть и как сильно извергается кал при дефекации.

Питательная клизма — также известная как "Любовь-клизма" — это клизма, содержащая возбуждающие и стимулирующие вещества. При всасывании через стенки кишечника она быстро воздействует на центральную нервную систему, вызывая нарушения сознания, такие как галлюцинации и бред. В это время, с помощью внушения, можно произвольно управлять либидо женщины, поэтому её часто используют в клизменных тюрьмах, где можно проводить непрерывное введение.

Промывание прямой кишки — В отличие от обычного промывания кишечника с использованием промывочной жидкости, здесь используется очищающий стержень-пенис с ребристой насадкой для удаления остатков кала. Он вводится в попу (анус) и повторяющиеся возвратно-поступательные движения очищают прямую кишку. Со стороны это выглядит как анальный секс, но на самом деле является законной медицинской процедурой.

•  •  •

Стыдные пытки сестер аппаратом для промывания прямой кишки

В клизменной тюрьме начинается промывание прямой кишки для Томоми. Вся последовательность действий, вероятно, является частью стандартной процедуры для клизменных рабынь. Встав с кресла-туалета, Томоми нетвердой походкой направилась к стене. Её движения были медленными и покорными, словно она шла на казнь, привычно принимая свою участь жертвы.

Местом назначения оказался странный стул, прикрепленный к стене. Как могли видеть наблюдатели из VIP-комнаты, на нем была табличка с надписью золотыми буквами «Аппарат для промывания прямой кишки».

Томоми села на него, словно отдаваясь на волю судьбе. В её позе читалась полная покорность и безнадежность, она смирилась со своей ролью клизменной рабыни. Она ловко пристегнула ремни безопасности, поддерживающие тело, и, казалось, ждала сигнала от главного врача. Ремни жестко зафиксировали её тело, лишая возможности двигаться и усиливая чувство беспомощности.

«Ну что ж, я иду в VIP-комнату! А ты расслабь анус и жди! » — сказал главный врач Томоми.

«Д-да, поняла»,  — ответила Томоми.

Главный врач вышел из клизменной тюрьмы. Мой член по-прежнему плотно сидел в анусе Чики, словно горячий и пульсирующий запор, наполняя её изнутри сладостной болью. Я чувствовал, как её мышцы судорожно сжимаются вокруг моего ствола, словно пытаясь изгнать чужеродное тело, но в то же время жадно принимая мою плоть в свою тесную темноту. Мой пенис стал не просто пробкой, а живым продолжением её тела, эротическим символом власти и подчинения, связывающим нас в извращенном акте анальной фиксации. Чика-чан была полностью поглощена этим ощущением — смесью боли, стыда и невольного возбуждения.

«Сколько ещё осталось? Вы должны заставить её терпеть! » — потребовал главный врач, его голос звучал нетерпеливо, словно он ждал кульминации спектакля.

«Пять минут. Ей очень тяжело, но на этот раз она точно не прольется»,  — уверенно ответил я, подчеркивая свою власть над Чикой 

и её телом.

Через несколько минут по просьбе главного врача я выдернул мой член из ануса Чики, освобождая её от своего вторжения. Освобождение принесло лишь миг обманчивого облегчения, прежде чем стыд и физиологические позывы захлестнули её с новой силой. Чика, вся дрожа от унижения, медленно опустилась над горшком. Её обнаженные ягодицы нависли над фаянсовой чашей, выставляя напоказ не только зияющий анус, но и её влажную, раскрытую вагину. Из её щелки начали просачиваться капли мочи, смешиваясь с выделениями и усиливая чувство грязи и позора. Затем началась дефекация. С клокочущим бульканьем из её ануса вырвалась густая волна кала, шлепаясь в горшок с отвратительным звуком. Струя мочи хлынула следом, смешиваясь с фекалиями в вонючей жиже. Запах наполнил комнату, густой и фекальный, смешиваясь со сладковатым ароматом "Любовь-клизмы" и резким запахом мочи. Чика застонала от унижения, её плечи содрогались от рыданий, пока её тело бесстыдно опорожнялось перед похотливыми глазами мужчин. Каждая капля мочи и струя кала, вырывающиеся из её раскрытых гениталий, были актом полного унижения, демонстрируя её беспомощность и покорность в этом извращенном спектакле. Наблюдатели в VIP-комнате наслаждались зрелищем, их глаза горели похотью, пока Чика стыдливо какала и мочилась в свой личный горшок, окончательно становясь клизменной рабыней в их извращенных фантазиях.

Зрелище дефекации Чики оказалось именно таким, каким я его себе представлял — похотливым и унизительным. Я наслаждался каждым звуком и запахом, каждой струей кала и мочи, вырывающимися из её раскрытых гениталий. Главный врач стоял рядом со мной, его глаза горели возбуждением, а губы расплывались в садистской ухмылке. Он одобрительно кивал, словно оценивая "качество" её испражнений и её покорность в этом позорном акте. Когда последние капли мочи и кала упали в горшок, Чика обмякла, словно опустошенная не только физически, но и морально. Стыд и унижение захлестнули её с новой силой, оставляя после себя лишь пустоту и безысходность. Её тело дрожало от истощения, а слезы продолжали течь по щекам, смешиваясь с остатками пота и грязи. В этот момент она казалась окончательно сломленной и покоренной, клизменной рабыней в полном смысле этого слова, готовой принять любое унижение и извращение по воле своих мучителей.

«Очень хорошо, а сейчас мы займемся промыванием прямой кишки Томоми-сан. Чика-чан тоже будет делать это, так что смотри внимательно»,  — объявил главный врач, превращая унижение жены Томоми в учебное пособие для Чики.

«Э? Промывание прямой кишки?! Где сестренка Томоми? » — растерянно спросила Чика-чан, её голос звучал испуганно, она не понимала, что происходит.

Действительно, как и сказала Чика-чан, главный врач и профессорская пара были здесь, но Томоми нигде не было видно. Она ждала за той стеной.

«Вот, если нажать на эту кнопку, попка сестренки Томоми "выскочит" в VIP-комнату! » — цинично сказал главный врач, указывая на стену. Его слова звучали как издевка, превращая тело Томоми в бездушную вещь, которую можно "выставить" по кнопке.

Чика-чан с недоумением посмотрела в направлении стены, указанном главным врачом. В следующее мгновение часть стены,  

казалось, ушла внутрь, а затем повернулась и вернулась в исходное положение. Стена задвигалась, открывая взорам ужасающее зрелище.

«Э?! Ч-что это? Эта попа... Неужели это... Попка сестренки Томоми? » — в ужасе воскликнула Чика-чан, её голос дрожал от шока и отвращения перед открывшимся зрелищем.

«Именно... И сейчас мы промоем эту попку! » — подтвердил главный врач, его тон был похотливым и предвкушающим, словно он предвкушал наслаждение от унижения Томоми.

Попка, выставленная в столь ужасной манере, была видна только от ягодиц и ниже, выходя из стены в положении с раздвинутыми ногами, поэтому лица не было видно. Тем не менее, я сразу понял по форме ануса, что это Томоми. Передо мной предстали обнаженные ягодицы моей любимой жены, широко разведенные ноги, открывая полный вид на её женские прелести. Её вагина, влажная и розовая, зияла между раздвинутых бедер, выставляя напоказ пухлые губы и чувствительный клитор. Анус, расположенный чуть выше, казался темной точкой в центре её раскрытых ягодиц, привлекая внимание своей запретной притягательностью. Все это было выставлено напоказ, словно сочный кусок мяса на похотливом прилавке, предназначенный для удовлетворения извращенных желаний наблюдателей.

«Ну что, начнем? Хотелось бы сразу приготовить очищающий стержень-пенис, но мой немного сник. Профессор, вы первый! » — предложил главный врач, предоставляя "профессору" право первому надругаться над телом Томоми.

«С удовольствием! Тогда я начну! » — с готовностью ответил «профессор», не дожидаясь приглашения. Его голос звучал похотливо и возбужденно, словно он ждал этого момента с нетерпением.

В анус моей жены Томоми, без всяких церемоний, был вставлен член профессора, используемый в качестве стержня-пениса. Это был не просто медицинский инструмент, а фаллос, который профессор использовал для имитации анального проникновения под видом "очищения". Без капли смазки или прелюдии, он ворвался в раскрытый анус Томоми, словно грубый поршень, насильно раздвигая её плоть. Какое у нее выражение лица за стеной? Она не показывает, что ей это неприятно, не виляет попой. Возможно, она расслабила анус, как и сказал главный врач. Но скорее её тело замерло от ужаса и отрешенности, не способное выразить протест или боль. Член профессора, действующий как стержень-пенис, насиловал её анус, превращая интимную часть её тела в бездушный объект для извращенных манипуляций. За стеной скрывалось её лицо, но я мог представить её выражение боли и унижения. Я представлял, как её губы плотно сжаты, а глаза полны слез.

«А этот очищающий стержень-пенис, который мы буде использовать для сестренки. Нужно сделать так, чтобы и младшая сестра Чика-сан тоже могла использовать его в состоянии эрекции»,  — сказал главный врач, глядя на меня и Чику-чан.

Главный врач, говоря это, переместился за стойку. Он резко поднял подбородок Чики-чан и поднес к её губам свой поникший член.

«Хия! Ч-что вы делаете? » — испуганно спросила Чика-чан, её глаза расширились от ужаса и непонимания, когда перед её лицом возник член врача.

«Феллацио! О, или у Чики-чан нет опыта феллацио? » — насмешливо спросил главный врач, его голос звучал издевательски, словно он наслаждался её невинностью и неопытностью.

«Феллацио? » — переспросила Чика-чан, не 

понимая термина.

«Ах, вот как. Ну так вот, нужно взять мой пенис вот так в рот»,  — грубо объяснил главный врач, направляя стержень к её губам и силой раздвигая их, заставляя принять в рот его фаллос.

«Мгкх... Уууу... Мгк... Гкх... Хау... » — послышались приглушенные звуки из горла Чики-чан, её дыхание сперло, когда член начал проникать в её рот, вызывая тошноту и отвращение.

«Вот-вот, именно так, облизывай языком... Ого-го, да у тебя неплохо получается! Смотри-ка, он уже становится больше, а? » — похотливо похвалил главный врач, наблюдая за её мучениями с садистским удовольствием.

«Мгк... Кхаууу... » — продолжала Чика-чан, издавая сдавленные звуки, её глаза наполнились слезами, но она продолжала выполнять приказ, чувствуя себя беспомощной и униженной.

«Клизменная рабыня должна использовать не только попу (анус)! Пенис, который мы используем для промывания и в качестве пробки, должен эрегироваться, если использовать верхний рот, это само собой разумеется! » — поучительно произнес главный врач, его слова звучали цинично и издевательски, словно он объяснял очевидную истину для тупой рабыни.

Зафиксировав голову Чики-чан, он полупринудительно вводит свой поникший очищающий стержень-пенис глубоко в её горло. Его пальцы грубо сжали её щеки, не давая отвернуться, а другой рукой он затолкнул фаллос глубоко в её глотку, вызывая рвотный рефлекс и слезы. Чика-чан давится и плачет, но, возможно, думая о благе своей сестры Томоми, продолжает старательно облизывать его до конца. Слезы текли по её лицу, смешиваясь со слюной, пока она отчаянно пыталась угодить своему мучителю, надеясь хоть как-то облегчить участь сестры.

«Ну что ж, теперь моя очередь. Чика-чан отполировала его до блеска, так что... Ну-ка, как оно? » — сказал профессор, беря эстафету, его голос звучал похотливо и предвкушающе, словно он ждал своей очереди насладиться унижением Чики.

«М-м-м... Кяюююн! » — донеслись едва слышные стоны. Голос Томоми? Звукоизоляция стен должна была бы сделать его неслышным, но, глядя на текущую ситуацию с введением стержня, можно было представить, какие звуки она, вероятно, издает.

В результате, сестры, собравшись вместе, оказались в ситуации, когда пенис кого-то из мужчин был непрерывно введен в их верхний или нижний рот. И это продолжалось бесконечно.

«Пожалуйста, и для попы Чики тоже... промывание прямой кишки... пожалуйста... » — Чика-чан, стоя на коленях на стойке, сложив три пальца, умоляла.

Передняя и задняя части тела меняются местами, и нужно умолять, высоко поднимая попу, чтобы анус был хорошо виден просящему.

«Когда просишь здесь, нужно говорить в этой позе, используя мышцы ануса, чтобы он дергался, вот так! Поняла? » — инструктировал главный врач, его голос звучал повелительно и издевательски, требуя не только слов унижения, но и демонстрации полной покорности через движения ануса.

«Д-да... » — едва слышно ответила Чика-чан, пытаясь сосредоточиться на управлении мышцами ануса в этой стыдной позе. Анус Чики-чан судорожно дергался. Главный врач и профессора, стоявшие рядом, ухмылялись. Их похотливые ухмылки выражали наслаждение от её унижения и беспомощности. Перед ней стоял горшок, который она только что использовала.

Внутри него — запорный кал Чики-чан, который она выпустила после того, как я заставил её терпеть с помощью 

анальной пробки. Количество и запах были такими, что ни за что не подумаешь, что это вышло из 21-летней девы. Горшок был полон её испражнений, свидетельства её физиологической функции, превращенного в предмет позора и унижения.

«Вот сколько грязного и вонючего дерьма было внутри тебя, Чика! Как клизменная рабыня, ты должна пройти последнюю стадию обработки, это важно! » — поучительно сказал главный врач.

«Д-да... » — покорно ответила Чика-чан, её воля была сломлена, она полностью смирилась со своей ролью клизменной рабыни. Чика-чан, которой сделали клизму и заставили принудительно испражняться на глазах у всех, и которой предъявили доказательство её "позора" в виде кала, уже не могла сопротивляться.

«Раз поняла, залезай и ты в аппарат для промывания прямой кишки! Рядом с сестренкой! » — скомандовал главный врач, его голос звучал повелительно, не допуская возражений. Он готовил сцену для нового акта унижения сестер, выставленных рядом друг с другом для всеобщего обозрения.

Появились две круглые попки, стоящие рядом. Если присмотреться, они очень похожи. И форма вагины, и форма ануса. Без имен и не поймешь, где чья. Две обнаженные попы, стоящие рядом, словно близнецы, подчеркивали их сходство и унифицированное положение клизменных рабынь, лишенных индивидуальности.

«Ёсио-сан, потяните за эту защелку, и откроется окошко для лица! Так вы сможете различать, где чья жена! » — сказал главный врач, его слова звучали цинично и дегуманизирующе, превращая сестер в безликие объекты.

Если мне так сложно их различить, то главному врачу и профессорам, вероятно, тем более. Последовало указание открыть окошки для лиц. Теперь не только их обнаженные попы, но и их лица стали видны наблюдателям, усиливая чувство уязвимости и полного разоблачения.

Открытие окошек для лиц было удобно для нас, но для сестер это было лишь усилением стыда.

Звуконепроницаемые стены также открылись, так что теперь голоса стали слышны насквозь. Тишина, отделявшая их друг от друга, исчезла, и теперь их слова стыда и отчаяния могли достигать ушей друг друга, усиливая общее унижение. Их тела, зафиксированные в машинах пыток, были выставлены напоказ не только для нас, но и друг для друга, лишая их последних остатков приватности.

«Хлоп! » — Звук опускающихся шторок окошек для лиц. Звук открывающихся окошек прозвучал словно удар колокола, возвещая о новом акте унижения.

«Хииии! Чика тоже... попала в аппарат для промывания прямой кишки?! » — в ужасе воскликнула Томоми. В её голосе слышались шок и отчаяние, она поняла, что её младшая сестра разделила её участь и теперь подвергается тем же извращенным пыткам.

«Ах, сестренкааа! Нетааа! Как стыднооо! » — отозвалась Чика-чан, её голос был полон слез и стыда, отражая ужас от своего униженного положения и сочувствие к сестре.

Придя в эту больницу, они впервые нормально поговорили лицом к лицу, и это произошло вот в таких обстоятельствах. Они бы никогда не подумали, что такое возможно.

Как бы они ни наклоняли головы, диапазон движений был ограничен. Срамные части друг друга не выходили из поля зрения. Свои стыдные места, а также вагины и анусы сестер всегда были на виду.

Кроме того, в 

обычном режиме устанавливается резиновый кольцевой расширитель ануса, поэтому анус постоянно остается открытым. Резиновый кольцо растягивало их анусы, превращая их в зияющие отверстия, лишенные всякой защиты и приватности.

Внутри расширителя ануса, в сочетании с таинственно светящимся самосветящимся кольцом, можно было наблюдать, как стенки прямой кишки (нумэ-нумэ) — скользкие и влажные. Светящееся кольцо подчеркивало мерзкое зрелище раскрытых анусов, выставляя напоказ влажные и скользкие стенки прямой кишки, словно приглашая к дальнейшему осквернению.

«Господин главный врач, похоже, ещё немного кала осталось! » — «профессор» нарочито заявил, заглядывая в резиновый кольцевой расширитель ануса. Его слова звучали похотливо и издевательски, словно он наслаждался возможностью найти повод для новых пыток.

Томоми, исходя из обычного хода событий, догадывается, что последует дальше, и пытается сопротивляться.

«Н-нет... Уже... Ничего не осталось, правда... » — слабо запротестовала Томоми, её голос дрожал от страха и отчаяния, она понимала, что её протесты бесполезны.

«Может, сделать им обеим ещё по клизме? » — «профессор университета», пользуясь случаем, нарочито предлагает сделать ещё одну клизму.

«Уууу... Нет... » — простонала Томоми, её протест был едва слышен, выражая полное истощение и смирение. Клизма в аппарате для промывания прямой кишки означает полную беспомощность, и Томоми знает это лучше, чем кто-либо другой.

«П-пожалуйста, только мне... Пожалуйста, Чика ещё... » — взмолилась Томоми, её сестринская любовь проявилась в желании защитить Чику от дальнейших мучений, даже ценой собственного унижения.

«Они же сестры, телосложение должно быть таким же, как у старшей сестры Томоми-чан, чтобы выдерживать большие объемы клизм, верно? Мы должны основательно улучшить их стул, раз уж они приехали аж из Токио! » — жена «профессора» соглашается, вторя мужу. Её слова звучали жестоко и бессердечно, словно она видела в сестрах лишь объекты для извращенных экспериментов. В конечном счете, все они думают об одном и том же — они просто хотят ещё больше поиздеваться над сестрами.

200-миллилитровые стеклянные шприцы всегда в стерильном виде лежат в ящике стола у стойки, в количестве нескольких штук. Клизменные растворы тоже на любой вкус, есть даже экстремальный дональтовый солевой раствор магнезии. Подготовка к новым клизмам началась немедленно, подчеркивая неизбежность дальнейших пыток и унижений.

«А-а, верно, сейчас же летние каникулы, времени вагон! Делайте, что хотите! » — дал добро главный врач, его разрешение звучало словно зеленый свет для садистских утех, подчеркивая его полную власть над судьбами сестер.

«Главный врач разрешил! Ну же, выставляй свою попу! » — скомандовала жена «профессора» Чике-чан, её голос звучал повелительно и жестоко, словно голос палача, приказывающего жертве готовиться к казни.

Здесь была ещё одна женщина, да, жена профессора.

«Э?! Я тоже?! Нет уж, увольте, быть наравне с этими девчонками! » — возмущенно запротестовала жена профессора, её голос звучал высокомерно и презрительно, словно она считала себя выше унижения клизменной рабыни.

«Ты же сама говорила, что моя вагина самая красивая, разве нет? Ну что ж, если ты так хвастаешься, давай сравним, посмотрим, чья лучше! » — «профессор» парировал, используя её же слова против нее. Его слова звучали как вызов и угроза, подчеркивая его власть над ней и её тщеславие. Когда ей говорят 

в приказном тоне, её М-сущность, похоже, начинает пробуждаться, и жена профессора проявляет свою истинную натуру клизменной рабыни. Её сопротивление быстро сломалось под давлением приказа и скрытого мазохистского желания подчиниться.

«Ну что вы, это так стыдно... Дорогой, перестань, сжалься... » — взмолилась жена профессора, её голос теперь звучал жалобно и униженно, прося пощады, но в глубине души уже принимая неизбежное.

«Тебе я сделаю дональтовую солевую клизму! Ты же любишь их, верно? И чтобы ничего не вытекло, я тебе ещё и анальную пробку поставлю! » — пригрозил «профессор», его слова звучали как садистское обещание удовольствия и боли одновременно, зная о её мазохистских наклонностях.

«Хииин, эти жесткие клизмы... Хватит, пожалуйста... » — снова запротестовала жена профессора.

Но сопротивление было бесполезно. Костюм медсестры был сорван, а по попе надавали шлепков. Её одежда, символ её мнимого статуса "медсестры", была сорвана с нее словно маска, обнажая её истинную сущность клизменной рабыни. Шлепки по попе стали последним аккордом её сопротивления, ломая остатки гордости и заставляя подчиниться. Вмиг обмякнув, жена профессора покорно уселась в аппарат для промывания прямой кишки. Её поза выражала полную покорность и отрешенность, она смирилась со своей участью, готовая принять унижение и пытки.

Не нужно было предлагать дополнительные клизмы. Кто бы мог подумать, что я сам окажусь в положении того, кому делают клизму? Но теперь уже было поздно сожалеть. Жена профессора выставила напоказ перед нами свою зрелую плоть. Её вагина, в отличие от девственных гениталий сестер, была более опытной и раскрытой, с пухлыми, потемневшими губами, обрамляющими зияющий вход. Вокруг ануса виднелись следы времени и излишеств, но это лишь добавляло пикантности зрелищу её полной женственности. Теперь три женщины — молодые сестры и зрелая жена "профессора" — были зафиксированы в машинах пыток, их обнаженные гениталии выставлены напоказ перед нами, создавая завершенную картину извращенного вуайеристического спектакля. Три пары женских гениталий, от юной невинности до зрелой опытности, предстали перед нами словно живая картина похоти и унижения, завершая этот извращенный спектакль полного подчинения женской плоти мужской воле.